Надо мной сторожевой башней возвышался Дося Малинкин. В таком ракурсе он сильно напоминал тех стражей, что Господь поставил у врат Эдемских, только вместо меча пламенного сжимал в руках небрежно свернутую трубочкой стопку бумаг толщиной в три пальца. Впрочем, и по Библии херувимов много, а меч им даден один, на всех не хватает…
– Дося, – проникновенно прохрипел я, протирая глаза – те горели, запорошенные сухой сажей, с помощью которой снимают копии. – Мне выделили этот стол два часа назад. До этого я ютился на столе у вахтера. Не за столом, а на столе! Вот и ответь – с какого рожна горячего я тебя должен пускать?
– Твое время, – сурово ответствовал Малинкин, – утреннее. А после обеда, извини, мое. Вон, Никитич график составил. Ему и жалуйся.
– Не буду жаловаться, – вздохнул я, поднимаясь на ноги. – Пойду лучше домой.
– И правильно, – отрубил Малинкин. – Тебе все равно делать нечего.
У меня на этот счет уже сложилось несколько иное мнение. Но в словах Малинкина была своя логика – продолжить следствие по делу Парамонова я не смогу, покуда не восстановят документацию. Заняться делами менее срочными и примечательными – тем более, потому что до них у машбюро руки еще не скоро дойдут. А Досифей окажется завален по уши своей текучкой не позднее завтрашнего утра. Или ограбят кого-нибудь, или нахулиганят спьяну – народ-то по старой, раешной привычке тащится в благочиние с каждой жалобой.
– Садись тогда. – Я махнул рукой в сторону освобожденного сиденья, одновременно пытаясь упихать раскиданные по столу бумаги в ящик. Поразмыслил – не прихватить ли с собой хотя бы сводку педанта Никодимова по всем «эпизодам» с участием Невидимки – но решил, что подобная нагрузка для моих мозгов окажется непосильной. – Твоя половина какая – правая или левая?
– Пусть будет правая, – буркнул мой коллега, словно делал мне особенное одолжение.
Притулившийся рядом на изрядной стопе одинаковых сизых папок с надписью «Дело номер…» Смазлик потянулся было утащить стул для собственных нужд, но Малинкин с неожиданным для своих габаритов проворством припечатал сей предмет меблировки к полу.
– Зеленым, – мстительно процедил он, – стула не давали.
На Смазлика он дулся со дня последней тринадцатой зарплаты, которой лишился в ходе безобразного расплева с начальством – инициированного, как подозревал крепкий орденец Досифей, пронырливым нехристем.
– Нужен мне твой… понос, – буркнул гоблин, всем видом изображая лису на винограднике.
Я ретировался прежде, чем разгорится перепалка. По счастью, всех уцелевших сотрудников нашего райотдела сев-восточники вселили компактно, на половине подчердачного этажа, и свара не могла оскорбить ничьего слуха – свои-то давно привыкли. Морщилась только Китана, но ее сегодня как раз не было – она с бригадой на выезде перетрясала в Царицыне старый склад, где очередная когорта народных умельцев настропалилась безо всякой магии делать молдавский коньяк из технического спирта, чифира и леденцов «Чупа-чупс». И что характерно – торговали им три месяца, прежде чем самый ушлый потребитель сообразил, что на этикетке написано «Белый цапель».