С пола кубик и подставочку подняли раздельно — отскочила.
— Я не нарочно… Я нечаянно… — бормотал Стёпа. Ни Толя, ни Коля ему, конечно, не поверили.
Пока они искали какой-нибудь клей, чтоб попробовать прикрепить кубик к подставке, Мармышка заглянул за те полки, что стояли не впритык к стене. За них можно было свободно заходить: там была дверь в кладовку.
— А-а… А тут у вас что? О, прятаться хорошо… У нас кладовка ещё больше, кушетку туда поставили. Бабушка там ночует…
Вышел, повертелся.
— Хомяк и рыбки — и всё? Мне на день рождения велик купили! И мороженого, торта, напитка!.. И в садик детям конфеты носил — целый килограмм…
— И у нас есть торт,— сказал Толя и повёл детей в кухню. Все заметили, что хомяк шмыгнул из-под буфета под плиту.
— Это такой торт?! Хе-хе-хе! — Мармышка схватился одной рукой за выпученный живот, а второй показывал на кусочек, не доеденный Толей.— Хе-хе-хе!
Толя открыл буфет. Вот он, испечённый мамой торт. И четыре бутылки напитка «Теремок»... И конфеты «Коровка»...
Выставил всё на стол. Припасами сразу же стал распоряжаться Мармышка. Не прошло и несколько минут, как всё было порезано на куски, откупорено, разлито по стаканам и чашкам, хотя и не совсем справедливо. Высасывали до капли — с присвистом, чмыханьем, кашлем, сопеньем, чмоканьем. Пальцы облизывали, чуть не целовали каждый. О Толе и Коле совершенно забыли, торта не осталось и крошки. Да им и не хотелось. «Теремка» дала им попробовать из своего стакана Танька. И кусочек торта предложила: «У меня от сладкого голова болит!» — «А у меня от сладкого зубы повыпадали,— похвастался Андрей. — Вот!» — разинул щербатый рот показать зубы и… вбросил туда последний кусочек — Танькин.
— А теперь хоровод давайте водить! — предложила Танька.— Беритесь за руки, ну? — она поймала Толю и Колю за руки и запела тонюсеньким голоском: — Как То-олины именины испекли мы каравай… Ну, что же вы? — она нетерпеливо затопала ножками в белых гольфиках и синих туфельках. — Как на на-аши именины…
Никто не хотел водить хоровод.
— Давайте в «кошки-мышки»!
— Лучше в прятки! — каждый кричал своё.
Перебежали в комнату — в кухне было тесно.
— Я буду считать! — Танька зажала ладонями глаза и пошла к окну.— Один… Два… Три… Пять… Семь… — выкрикивала она.
Вокруг уже замирал топот и шорох — рассыпались кто куда.
— Пять — я иду искать! Палочка-стукалочка, кого мне примечать? — Она открыла глаза — на диване сидит, держась за живот, скучный Коля.— Ага, вот ты и попался! — постучала линейкой по подоконнику.
— Я не играю,— встал он и пошёл в кухню: ему всё ещё было не по себе.