И он оказался прав.
Его брат Кирилл вскрикнул и, стиснув зубы, бросился на Влада.., жест отчаяния, столь же дерзкий, сколь и бесполезный. Да что говорить — лучше всего это подтвердила пуля.
…Влад бросил пистолет и, сев рядом с беззвучно упавшим вторым Страдзе, грустно посмотрел на Свету.
— Это ты, — не вставая с пола, спокойным деревянным голосом сказала она, — я тебя узнала. А почему ты все время повторяешь — «тем лучше»?
— Потому что мне не нравится стрелять в невооруженных людей.
— Но ведь он мог бы выстрелить первым!
— Нет. Не мог, — тихо сказал Свиридов. — Прежде чем человек нажмет курок, выстрел вспыхивает в его глазах. На ничтожную долю мгновения, но раньше, чем он прозвучит. Ни один человек не сможет убить меня, если я смотрю в его глаза.
— Кто ты такой?
— А тебе не все ли равно?
— Ты киллер, — сказала она таким тоном, словно хотела сразить его наповал, — киллер. Сумасшедший киллер.
— А вот ты, оказывается, наркоманка, — без выражения произнес он, — и знаешь, давай прекратим эту душеспасительную беседу. Надо отсюда сваливать. Кто еще есть в доме, кроме нас, этой парочки и охранника, которого я уложил спать?
— Еще двое. Один отдыхает, второй сидит у дверей в вестибюле, — ответила Света.
— Вот это напрасно, — серьезно откликнулся Влад. — Нормальные люди в это время спят. Пойдем отсюда.
…В вестибюле действительно сидел охранник. При звуке приближающихся шагов он медленно открыл глаза, очевидно, ожидая увидеть кого-то из хозяев. То, что это вовсе не они, дошло до затуманенного дремой сознания парня не сразу, а когда это все-таки произошло, было поздно, потому как сильный удар в голову возвратил охраннику блаженное состояние глубокой отрешенности от внешнего мира.
Влад открыл мощную входную дверь и шагнул на улицу. За ним последовала Света.
— Ну, теперь куда?
Она взглянула на него полными слез глазами и взяла за руку. Влад покачал головой и произнес:
— Ну.., скажи, что ты хочешь. Я же вижу, что у тебя на губах стынут слова.
— Какой ты.., слышишь слова прежде, чем они вылетят наружу, и видишь вспышку выстрела раньше, чем нажат курок. Кто же ты такой?
— Это неважно, и мы сейчас говорим не об этом.
— Конечно. — Она кивнула. — Пойдем от этого дома.
— Да я и так, в общем-то, собирался, — пробормотал он.
Она взглянула на его бледное в свете придорожных фонарей лицо и проговорила так, словно, не попробовав ногой воды, безоглядно бросилась в черную гладь омута:
— Я знаю, кто убил Лунькова.
Это прозвучало неожиданно просто, буднично, словно каждый день убивали Луньковых, и Светлана каждый день становилась свидетельницей этого.