Он приподнялся, проводя языком по ее телу и пробуя его на вкус.
Кожа ее была солоноватой после купания в море, бледнее на груди, отчего контрастно выделялись ярко-розовые ареолы, в центре которых застыли бутоны сосков цвета кларета.
Лука немного поиграл с одним соском, дразня его двумя пальцами, скользнул рукой по тонкой талии, погладил бедра, подушечками больших пальцев осторожно раздвинул складочки между ними, которые скрывали пульсирующий от возбуждения клитор.
Он приник ртом к средоточию ее чувственности, попробовал на вкус медовую сладость. Корделия прерывисто дышала, тихо постанывая и двигаясь под его губами вверх-вниз, тело ее вздрагивало в почти болезненной сладкой истоме, и только голова оставалась неподвижной, потому что его пальцы запутались в ее длинных волосах.
— Пожалуйста… — выдохнула Корделия, и эта простая мольба заставила вдребезги разлететься предостережения благонравного голоса разума.
Лука не мог устоять.
Не сейчас, когда она была такой притягательной, ее стройные ноги были широко раскинуты, преддверие лона открыто ему, словно цветок, приглашающий войти. Разум, логика были отринуты. Мозг отключился, оставив его на милость ощущений.
Дрожа от желания, Лука привстал, чтобы избавиться от плавок.
Эмоции вызвали улыбку на его лице.
Корделия улыбнулась в ответ. Была ли это манящая улыбка искушенной сирены или нервная гримаса, означающая: «Я-никогда-не-делала-этого-раньше»?
Она отчаянно надеялась, что он подумает о первом. Она так хотела его.
— Ты прав, — прошептала она, борясь с мучительным разочарованием, потому что ситуация была «сделай или умри». Такой возможности у них больше не будет. Они вернутся в дом, и все пойдет по-прежнему: счета и телефонные звонки, нескончаемые хлопоты по хозяйству…
— Это безумие. — Корделия покраснела, отвела взгляд и почувствовала нежное прикосновение его руки.
— Всем нужно время от времени сходить с ума.
— Не знаю, что сказать…
— Не нужно ничего говорить. Я просто… хочу тебя…
Все тело Корделии дрожало. И его тоже. Он никогда не чувствовал ничего подобного. Никогда раньше не испытывал такой потребности, словно оказался в тисках торнадо.
Он вошел в нее глубоким толчком и застонал, чувствуя, как его член погружается в ее тесное влажное лоно.
Ощущение у Корделии было настолько сильным, что едва не лишило сознания. Не было никакой игры в этом занятии любовью. Это было безумно, захватывающе и умопомрачительно. Она дернулась под ним, выгибаясь, ее короткие ногти впились в его спину.
Лука кончил быстро и бурно. Сладостное освобождение, глубокое, потрясающее насыщение едва позволяло дышать.