Отмечали юбилей партии "Яблоко".
— Это единственная партия в стране, среди членов которой нет бандитов, — заметил один из гостей.
Другой гость, уже слегка поддавший, поддержал разговор.
— Да здравствует "Яблоко"! Ура! — заорал он и осушил очередной бокал шампанского.
Лидер "Яблока" экономист Григорий Явлинский в молодые годы, говорят, попал в психиатрическую больницу. Соратники утверждают, будто КГБ хотел объявить его шизофреником за политическую деятельность. Враги же распускают слухи, что он просто "косил" от армии.
На Западе не понимали, почему интеллигентный, "честный сторонник демократических реформ" Явлинский так и не стал президентом России.
Вспомнились циничные, но отражающие российскую действительность слова генерала Коржакова, бывшего начальника Службы безопасности президента, сказанные Явлинскому перед выборами:
— Гриша, ты не выиграешь, ты же еврей.
Чоканье бокалов прервалось. Гости перестали жевать. Короткая пауза разрядилась возгласами:
— Смотрите! Горбачев пришел! Горбачев пришел!
И вот он появился: безукоризненный черный костюм, белоснежная крахмальная рубашка, шелковый пятнистый галстук. С достоинством, энергично прошел к центру зала, как актер в главной роли выходит на авансцену для аплодисментов. И тут же оказался невидим в кольце облепивших его друзей и просто зевак, желающих поприветствовать отца перестройки.
Последний лидер развалившейся сверхдержавы давно сошел с большой политической сцены, но стал желанным гостем интеллигентских посиделок и презентаций.
За день до этого помощник Горбачева сказал мне по телефону, что его шеф не сможет дать интервью по причине невероятной занятости.
Я поймал на себе взгляд Горбачева. Его теплые темные глаза были заряжены каким-то магическим, дьявольским биополем, пронизывающим пространство.
При встрече с бывшим генсеком понимаешь значение заморского слова "харизма", ставшего модным в отечественном политическом жаргоне с его приходом к власти.
Я подошел к Горбачеву поближе.
— Михаил Сергеевич, можно с вами сфотографироваться на память? спросил я, понимая, что мой редактор в Копенгагене просто пошлет мой репортаж о нелепой московской тусовке ко всем чертям, если не будет даже фотографии "Горбачев и я".
— Горбачев не возражает, — ответил Горбачев со свойственной ему манерой говорить о себе в третьем лице. — Подходи поближе, давай встанем поудобнее. — Он слегка обхватил меня за талию, приготовившись позировать перед камерой. Я же нахально обнял его за плечо и прижал к себе. И почувствовал, как Горбачев напрягся, думаю, просто опешил от такой наглости.