— Зарплаты кое-как хватает лишь на гарбансо, готовим его на воде, — говорит молодой.
Гарбансо — турецкий горох, и, разумеется, хорош лишь в мясном бульоне.
Мы берем водки, чокаемся. Трактир крохотный: один-единственный стол и два стула. Кроме нас и хозяина в рубашке, без пиджака, тут еще два мелких буржуа в фетровых шляпах. На них никто не обращает внимания.
— Мы все такие озлобленные, что приходишь домой и невольно начинаешь скандалить с женой, — говорит тот, что постарше. Его зовут Мигель. — Никто этого не хочет, но ты так раздражен, что вскипаешь из-за пустяков. Я должен кормить пятерых детей, из них только старший немного подрабатывает, можете вы себе представить нашу жизнь? К работе это никак не располагает. Да и к чему надрываться? Чтобы мы делались еще тоньше, а те, наверху, еще толще?
— У меня только трое детей, — говорит молодой. — Старшему семь лет, но ведь и дети живут не одним только воздухом. Восемь лет назад, когда я начал работать на руднике, мне платили всего двадцать шесть песет, и только с пятьдесят шестого года я стал получать тридцать девять.
— Двадцать шесть песет! Сегодня мне хватило бы этого как раз на один завтрак! — кричит сзади один из буржуа в шляпах.
— Если б можно было убежать, никто бы не остался, — говорит Мигель.
Третий шахтер, коротенький пожилой человечек с комически-хитрым выражением лица, до сих пор молчавший, вдруг писклявым голосом говорит:
— А я сейчас убегу. Но только до угла, водка действует мне на почки. Присмотрите за моим узлом, там щепки для растопки, хорошие сухие щепки, мне стоило таких трудов их натибрить!
Под всеобщий хохот он указывает на лежащий у его ног узел, из которого в самом деле торчат щепки.
— Откуда это у тебя? — спрашивает хозяин.
— Из сарая за шахтой, — отвечает коротышка, — Ты думаешь, у меня есть пять песет, чтобы купить дров на растопку?
В столь располагающей обстановке мы быстро усидели бутылку, но вот хозяин наливает уже из новой. Ее заказал, несмотря на все наши протесты, за свой счет Мигель. Отказаться пить значило бы оскорбить его. Таковы уж испанцы: отдадут последнее, но не уступят иноземцу в хлебосольстве.
В трактире возникает легкое волнение, когда входит мальчик лет десяти, сын хозяина.
— Как, ты уже здесь? — укоризненно спрашивает трактирщик. — Ты не в школе?
— Учитель не пришел, — отвечает мальчик. — Мы ждали полчаса, а его все нет и нет.
— Ни на что не годный у нас учитель! — ругается хозяин. — Половину времени отсутствует, а если и придет, то не даст мальчишкам ничего путного.
— Да, не наша вина, что мы не умеем как следует читать и писать, — замечает молодой шахтер, очевидно, полуграмотный, несмотря на всю свою смышленость.