Ширшов нынче немного не в духе: он все еще расстроен тем, что вчера не мог услышать голос жены. Нам понятно его настроение.
Я приготовил обед, все хорошо поели. Первое блюдо у нас оставалось еще со вчерашнего дня, а на второе я сделал молочную кашу.
Практикуюсь с Эрнстом в шахматы; раньше я играть совсем не умел, он меня научил. Успехи как будто неплохие.
Женя и Петрович после обеда продолжали обрабатывать материалы своих наблюдений, а я в свободный час нажарил коржиков к вечернему чаю.
Погода отвратительная: дует сильная поземка; все же пришлось идти колоть лед, чтобы приготовить воду для кухни. К тому же Петровичу для гидрохимических анализов нужна еще дистиллированная вода.
Дни становятся все короче и короче: мы медленно вступаем в полярную ночь.
Сейчас ложимся спать. Только один Эрнст остается бодрствовать. Он сидит у входа в палатку, глаза его слипаются. Чтобы не задремать, Теодорыч надевает наушники и начинает свою очередную охоту за радиолюбителями. Кроме того, он еще любит по ночам «слушать эфир». Утром Теодорыч рассказывает нам самые разнообразные новости со всего света. Он наша живая газета.
Вчерашняя лыжная вылазка Петровича и Жени показала, что на юге к нашему ледяному полю примыкает такое же старое мощное поле диаметром шесть километров. Дальше начинается район значительных разводий, покрытых молодым льдом.
Продолжительный сильный ветер с юга сначала приостановил дрейф станции, а затем потянул ледяное поле в северо-восточном направлении.
Интересно знать: где мы окажемся к концу этого месяца?
Эрнст утром приготовил чай, подал мне кружку, разбудил Женю. Тот долго не хотел вставать, и Эрнсту пришлось вытаскивать его из спального мешка.
Накануне все очень поздно легли, особенно Петрович, который после научных работ обычно долго занимается английским языком.
Не вылезая из мешков, мы беседовали о Москве, о наших домашних делах, о жизни в полярную ночь. Такие разговоры, конечно, возбуждают, и спать больше уже не хочется. Все встали и занялись чаепитием.
Петрович ушел опускать вертушку. Нас несет со скоростью около семисот метров в час.
— Зверский дрейф, — говорит Эрнст.
Женя обрабатывал материалы наблюдений по гравитации и магнитным вариациям. Он говорит, что завтра полностью закончит обработку.
Перед вечером мы ходили осматривать небывало большую, образовавшуюся после южного ветра полынью на северной границе нашего ледяного поля в одном километре от нас. Поля разошлись на триста — четыреста метров Полынья тянется на несколько километров, скрываясь в темноте. Ветер гонит на полынье волны. Наша льдина, таким образом, постепенно уменьшается.