Вечером все опять собрались в палатке. Жестоко измучила сырость: болят суставы рук и ног; должно быть, поэтому мы так быстро устаем.
Теодорыч сказал:
— Наше ледяное поле сейчас представляет собой треугольник; каждая сторона его равна трем-четырем километрам. Неплохая территория для четырех человек!
15 декабря
Ночь прошла без сна. Дежурил Эрнст. Расхаживая по лагерю, он был очень удивлен, когда увидел, что я тоже брожу вокруг палатки.
В последние дни я зорко наблюдаю за подвижками льда. Мы дрейфуем в районе, где требуется особая бдительность.
Утром снова погрузили лебедку и все научное оборудование на нарты и отвезли к трещине.
Тяжело было тащить на себе нарты. После пурги снег еще не окреп, и мы проваливались до колен… Если произойдет серьезное сжатие и нам придется переводить лагерь на другую льдину, многого на себе не увезешь. Нынче мы вчетвером с трудом тащили одну лебедку; когда добрались до трещины, все были мокрые.
Петрович остался брать гидрологическую станцию на глубине тысяча метров, а мы втроем вернулись в лагерь.
Вчера я проколол руку ржавым напильником, и теперь у меня раздулась ладонь, не могу шевелить пальцами. По указанию Петровича Женя сделал мне согревающий компресс и важным тоном объявил:
— Ты освобождаешься от всех работ…
Днем получили официальное подтверждение из Центральной избирательной комиссии о том, что мы четверо избраны депутатами Верховного Совета СССР.
Сели писать телеграммы своим избирателям.
Петрович в полночь снова пошел работать к лебедке: ему нужно опустить груз на дно и сделать промер глубины.
Ярко светит луна. Она освещает наш лагерь, и временами мы даже забываем, что сейчас полярная ночь.
Температура — двадцать четыре градуса мороза.
Палатка по-прежнему занесена снегом. Сразу после пурги ее трудно очищать, потому что снег мелкий вроде ныли. Мы ждем, пока он станет немножко тверже; тогда и начнем делать раскопки.
16 декабря
Ширшов пришел в три часа ночи и разбудил нас, сказав:
— Я опустил груз на дно и приглашаю теперь выкручивать трос.
Мы все быстро встали, хотя Петрович протестовал против моего участия в работе. Как врач, он считает, что моей больной руке нужен покой. Мы долго с ним спорили, пока он не выдвинул самого важного довода:
— Время сейчас тревожное, нельзя оставлять лагерь без дежурного.
Я согласился дежурить по лагерю до возвращения братков. Дожидаясь их, вскипятил чай. Когда ребята вернулись в палатку, был уже готов горячий завтрак.
Петрович скоро снова ушел к лебедке, чтобы еще раз опустить батометры на глубину две тысячи пятьсот метров; тогда будет полностью закончена гидрологическая станция.