Когда мы возвращались в лагерь, туман еще больше сгустился. Нам пришлось брести ощупью, по старым следам. Иногда Эрнст ложился на снег и освещал электрическим фонарем следы, чтобы убедиться, правильно ли мы идем.
Я уложил аварийную радиостанцию на парты, приготовил чаи и сел писать дневник. Думаю, что скоро Женя и Петя появятся…
Залаял Веселый. Братки вернулись с нартами и байдаркой, но… без лебедки: ее не удалось перетащить.
Опять началась пурга. Бешено крутится снег, образуя высоченные сугробы, заметая тропинки на льду.
Мы забирались в спальные мешки, как в теплые порки. но через каждые полчаса выглядывали из палатки. Потом не выдержали и встали.
Петрович держит себя очень спокойно, играет с Кренкелем в шахматы.
Женя занялся ледокольными работами: у него над койкой снова образовались «ледяные глыбы». Он наколол ножом несколько бидончиков льда. На моей постели тоже все шкуры смерзлись в доски.
Все мы, не сговариваясь, по молчаливому согласию спокойны: ж проявляем ни беспокойства, ни тревоги. Во всяком случае, друг друга мы не волнуем. В этом, может быть, проявилась слаженность нашей четверки.
Сильный треск в антенне мешает нам слушать «Последние известия по радио».
Я вышел из палатки, чтобы расчистить вход. Открыв двери, увидел перед собой сплошную снежную стену.
Порывы ветра доходят до двадцати метров в секунду Давление в барометре упало до семисот двадцати миллиметров Мало кто из метеорологов на материке наблюдал такое явление!
Мы не можем определиться. Женя попытался пойти в свою обсерваторию, но вскоре вернулся и сказал:
— Ветер сбивает с ног.
Тогда Женя предложил прорыть траншею из кухни к его обсерватории. Мы сделаем своеобразный подземный ход в снегу, и Федоров не будет зависеть от пурги.
Собрал в одно место все инструменты, примусы, иголки. аварийный запас горючего и продуктов. Теперь все это должно быть под руками: каждую минуту мы ждем опасности.
Исполнилось ровно восемь месяцев, как мы живем и работаем на льдине. Мы так к пей привыкли, что забываем об океане, бушующем под нами и вокруг нас.
В первые месяцы нашей жизни на станции «Северный полюс» мы с большой радостью торжественно встречали наш юбилей. Двадцать первое число каждого месяца было для нас праздничной датой: мы брились, умывались, пили коньяк, устраивали пышный и обильный обед… Теперь нам не до праздников и торжественных обедов: сжатие льдов напоминает нам, что мы живем на зыбкой почве и что нас подстерегают здесь крупные неприятности.
22 января
Во время ночного дежурства Эрнст очищал тамбур от снега. Каждый раз ему приходилось пробивать в снегу нору, чтобы выйти из палатки. Свежий человек, увидев его, подумал бы, что это медведь, вылезающий из берлоги.