– Как же так? Как же так? – бормотал он, глядя в пустоту.
– Подслушивала? – Фёдор строго посмотрел на Татьяну.
– Не хотела, да пришлось, – она даже взгляда не отвела, – вы же громко говорите. Тут не захочешь, так услышишь.
– Всё, что слышала, забудь! – буквально печатая каждое слово сказал Фёдор, – И чтоб ни одна живая душа даже намёком не узнала. Поняла? – Татьяна часто закивала головой, – Ну а ты говори дальше, раз уж начал, – он кивнул мне.
– Таня, может не надо тебе это всё знать? – я искренне посмотрел на девушку, – Пойми, это такие знания, с которыми можно легко очутиться в самом глубоком подвале. Обладать ими опасно для жизни. Они, – я кивнул на Фёдора и Николая, – свой выбор сделали. Я бы не хотел, чтобы с тобой случилось что-либо плохое.
– Я понимаю, какая это ответственность и опасность, – Татьяна расправила плечи, – От меня никто ничего не узнает. Пусть хоть пытают, я никому ничего не скажу.
Николай едва заметно хмыкнул. Уж он то, может и не знал лично, но точно догадывался, как можно заставить человека говорить. Я вздохнул. Ну что ж, каждый сделал свой выбор. И я рассказал о Победе в 1945 году, о том, как новый руководитель государства, пришедший после Сталина, обвинил предшественника во всех мыслимых и не мыслимых грехах, о последующих взлётах и падениях, о перестройке, разрушившей всю экономику, о 91-ом годе, когда несколько предателей, наплевав на волеизъявление народа, буквально разорвали Союз на части, о снятом с флагштока Кремля Красном Знамени и поднятом триколоре, о "лихих" 90-х, когда фактически правили страной бандиты, о том, что на момент моего ухода все наиболее значимые отрасли и предприятия фактически находились в той или иной степени под контролем кучки олигархов. К концу моего монолога мужчины сидели со сжатыми кулаками, а Татьяна платочком утирала слёзы.
– Твою мать! – Фёдор едва не сплюнул на пол, – И бутылку убрал уже. Танька, подай-ка там, за печкой.
Вкуса крепчайшего самогона, по моему, ни Фёдор, ни Николай не почувствовали. Таким было потрясение от услышанного.
– И что теперь, всё за зря? – Николай до бела сжал кулаки.
– Ну почему за зря? Это история того, другого мира. Всё, о чём я рассказывал ещё не произошло и в наших силах всё изменить. Как поётся в нашем, пролетарском Гимне " Мы наш, мы новый мир построим…". Вот мы и будем его строить, – как можно увереннее сказал я. Хотя, если честно, даже не представляю как повернуть эту махину, под названием История, на другие рельсы. И куда эти рельсы, в случае если получится, приведут нас всех.