– Японцы начали боевые действия на Халхин-Голе? – вопросом на вопрос ответил я.
– Начали, – бросил Берия, – и именно так, как вы здесь изложили. И я повторяю свой вопрос, откуда у вас эти сведения?
– Наверное отсюда, – я постучал пальцем себе по виску.
– Предсказатель? – спросил Берия тоном, будто выплюнул это слово.
– Предсказатель видит будущее, а я вспоминаю прошлое. Вам же товарищ Чкалов должен был рассказать обо мне.
– Он рассказал, но я ему не до конца поверил. Да и сейчас ни ему, ни вам я не верю. Всё это может быть тонко спланированной провокацией. Ведь у вас нет никаких материальных доказательств, кроме ваших слов.
– Спланировать можно многое, но нельзя спланировать землетрясение, о котором я писал. Но до него ждать ещё достаточно долго, а вот кто сможет спланировать наши и японские потери в самолётах, которые будут в период с 22 по 24-е мая? За два дня боёв наш авиаполк потеряет 15 истребителей, сбив при этом один японский. К сожалению наши лётчики недооценивают японские армейские истребители Ki-27, ошибочно считая их устаревшими.
– Мы проверим эту информацию, тем более что до этих событий осталась всего неделя, – Берия несколько смягчился, а вы пока погостите здесь и, может быть, что-нибуть ещё вспомните, – последнее слово он произнёс с некоторым сарказмом.
– Я постараюсь вспомнить как можно больше. Запишу это и передам вам для ознакомления, – я сделал вид, что не заметил сарказма в голосе Берии. А что касается материальных доказательств, то я могу лишь предъявить свои часы, которые были на мне в момент переноса сюда. Покажите их специалистам и пусть они установят, хотя бы приблизительно, когда эти часы были изготовлены. И, я надеюсь, часы мне впоследствии вернут. Они дороги мне как память и как подарок на юбилей, – с этими словами я отстегнул браслет и положил часы на стол.
Разместили меня даже с комфортом, правда в том же здании на Лубянке. Оказывается здесь было что-то вроде гостиницы. Довольно просторная комната, туалет, ванная комната и вполне приличная спальня. Всё обставлено мебелью даже со вкусом, так что жить можно. Вот только выходить мне из комнаты не рекомендовали. Я попросил бумагу и писчие принадлежности. Всё доставили буквально молниеносно. Бумагу, кстати, принесли отличного качества, белоснежную. Поинтересовались, не нужна ли мне печатная машинка. Подумав, отказался. Ну её нафиг. Ещё в Белорецке как-то попробовал печатать на такой, так все пальцы отбил с непривычки. Это вам не клавиатура компьютера, так что писать буду от руки, благо перьевой ручкой пользоваться в конце концов научился. Ещё принесли с десяток уже заточенных карандашей и линейку, а вот нож для заточки не принесли. Видимо не положено здесь иметь постояльцам остро заточенные предметы. Я только хмыкнул на это. Едва я сел за стол и положил перед собой девственно чистый лист, как раздался стук в дверь. В мой "номер", толкая перед собой никелированную тележечку с судочками, тарелками и небольшим чайничком, вошла миловидная девушка в белоснежном передничке и накрахмаленном чепчике.