— Есть такая хитрость. — Винсент кивнул.
— Так вот, ничего подобного у Тома Престо не было. Гордость не позволяла ему подстраховываться. Француз не захотел иметь в своей коллекции такую опасную штуку, так прямо и сказал: «C’est trop extreme»[8]. Даже не знаю, в каком сарае теперь этот аквариум собирает пыль, но для тебя могу навести справки… Кстати, насчет сбора пыли… — Умберто хлопнул себя по лбу: — У меня для тебя завалялся рождественский подарок. Одну минуту…
И исчез из комнаты, прежде чем Винсент успел что-либо возразить. Спустя полминуты Умберто появился снова с огромным фолиантом в руках.
— Рождество было несколько месяцев назад. Ты, похоже, заработался; скоро Пасха.
— Я знаю, но это прислали за неделю до Рождества. Все это время она пылилась в офисе. Я просто забыл о ней, извини.
Толстенная книга «Млекопитающие Мексики» была перевязана красной лентой, собранной в изящную розу. На золоченом шнурке висела открытка — «Винсенту. Не совсем ваша тема, но может оказаться интересней, чем вы думаете. От поклонницы». Буквы с завитушками. Каллиграфический почерк, определенно женский. Винсенту показалось даже, что он узнал руку, но так и не смог вспомнить ничего определенного. С обложки скалил зубы мексиканский леопард.
— Спасибо, — ответил Винсент, взвесив в руке книгу на тысячу с лишним страниц. — Это именно то, с чем я собирался сегодня таскаться весь день.
Умберто рассмеялся.
— Это твои фанаты, не мои… Так что мы будем делать с жалобами? Ты не можешь и дальше провоцировать сердечные приступы у работников театра.
— Не волнуйся, — успокоил его Винсент. — Оставшаяся часть турне пройдет без потрясений, обещаю. Если только уборщицы будут заходить в гримерную не раньше чем час спустя после выступления.
Умберто рассмеялся и протянул Винсенту руку:
— Договорились, дорогой амиго.
— Заметано.
Винсент взял книгу под мышку и пошел к двери, по пути захватив со стола бумажный пакет с печеньями.
* * *
Мина сидела с прижатой к уху телефонной трубкой. Как все-таки хорошо, что она успела протереть ее алкогелем, перед тем как ответила! Мина слушала, делая отметки на обратной стороне счет-фактуры — ближайшей попавшейся под руку бумажке. Задавала встречные вопросы. Спустя полминуты взглянула на часы и направилась в буфет.
Рубен, спиной к ней, с аппетитом уплетал фрикадельки с салатом. Он отказался от сложных углеводов, после того как прибавка в весе стала очевидной, и не забывал напоминать об этом коллегам перед каждым обедом.
— Ты занимался случаем самоубийства два с половиной месяца тому назад? — спросила Мина в его спину. — Тринадцатое января, Агнес Сеси, двадцать один год.