Он пошел учиться. Конечно, на нефтяника. При распределении на первую практику услышал холодное и далекое слово: Сибирь. И он поехал в Сибирь. А вернулся с таежной буровой потрясенный богатством и устрашающей дикостью края, крепостью и надежностью характеров северян.
Для скольких его земляков бакинская нефть была источником дипломных и диссертационных работ! Но Фарман отвернулся от каспийской нефти. Он почувствовал запах сибирской, хотя о ней мало кто тогда еще слышал. Предложенная им дипломная тема о перспективах нефтеносности одного из районов Сибири вызвала в институте лишь недоумение. Никто ничего так и не понял, а Салманов уехал на преддипломную практику.
А потом он в третий раз уехал в Сибирь. И навсегда. Его, правда, послали работать в Кузбасс. Туда Новосибирское геологическое управление бросило лучшие силы в надежде найти нефть и газ. На поиск ушли годы. А нефти и газа не было. И как выяснилось, быть не могло, i Руководители управления уподобились человеку, который искал оброненный пятак под уличным фонарем, хотя точно знал, что потерял его на противоположной стороне улицы. Их можно было понять: нефть и газ нужны были Кузбассу как воздух. Но Салманов не хотел ни понимать, ни оправдывать неудачников. Он был убежден: нефть ищут не там, где хочется искать. И утверждал, что она есть на Средней Оби. Ему прощали дерзость только потому, что он был молод. «Молодости свойственно заблуждаться», — отвечали ему на критику. Впрочем, скоро его многоопытные оппоненты поняли наконец: прав этот неукротимый бакинец. Но признаться в этом побаивались. И решил спор лишь газовый фонтан в долине Оби у Березово. Вот тогда спешно отправили из Новосибирска изыскательскую партию в Сургут с Салмановым во главе.
Лучше бы не оказывали ему этой чести! С Сургутской партии ничего не требовали, но и ничего ей не давали. Салманов начинал на голом месте — с палаток на обском берегу. У него в сущности не было ни снаряжения, ни инструмента. Единственно, чем были вооружены он и его единомышленники, так это энтузиазмом и верой в удачу. Когда к нему приходили рабочие и жаловались на нехватку то одного, то другого, он отвечал:
— А знаешь, как мой отец в Баку руководит? Цемент нужен? Позвонил — и везут. Глина нужна? Позвонил — и везут. А я кому позвоню? Давайте сами изобретать цемент и глину.
День ото дня дела в партии шли хуже. Буровую вышку поднимали всю осень. Когда, наконец, забурили, праздник был. Да недолгий. Нефти скважина не дала. Вторая, третья и четвертая скважины — тоже. Все признаки были, как говорится, налицо, а самой нефти нет. Салманов часто ездил в Новосибирск и доказывал там: нужен широкий фронт поиска, нужно бурить до «фундамента». С ним вежливо соглашались, и он уезжал ни с чем. Тогда молодой геолог взбунтовался и решил перейти в соседнее геоуправление — Тюменское.