— Сагрился второй!
Я непонимающе завертел головой, а над озером опять разнесся голос Пофига усиленный магией.
— Сагрился второй спинозавр! Обходит остров стороной. Беру его на себя, первый ваш.
Опять? Опять сагрилась сразу пара? Почему? Они же были так далеко друг от друга! И где он? Почему не видно?
Не видно его было, потому что его закрывал остров, но уже через миг он показался справа от него и плыл он гораздо быстрее первого, направляясь наперерез медленно летящим дятлам. До них он добраться не успел, в дело вступил наш маг. Небо над островом потемнело, задул порывистый ветер. Воздушные потоки, сплетаясь и кружась устремились вверх, все ускоряясь и ускоряясь и уже через пять секунд, над пошедшей рябью поверхностью озера гудел настоящий смерч. Уровня с пятидесятого Пофиг баловался чем-то таким, но то скорее были небольшие воздушные вихри. Это же был натуральный смерч, метров десяти-двенадцати в высоту. Он пару мгновений постоял на месте покачиваясь из стороны в сторону, будто кобра, завороженная дудочкой факира, а затем рухнул вниз, стремительно всасывая в себя озерную воду, тяжелея и наливаясь угрожающей темнотой. Затем в его сторону ринулась ледяная волна, замораживая воду и моментально превращая ее в лед. Раздался хрустальный звон, и ледяные глыбы, разорванные центробежной силой, разлетелись на осколки, будто тысяча ледяных кинжалов, закружившихся в смертельном вихре. Смерч ринулся на перерез монстру, на всем ходу врезаясь тому в бок. Монстр взревел. Такого рева боли я от них еще не слышал, хотя мы убили их почти десяток. Накинувшийся на него смерч моментально окрасился в красный цвет, постепенно двигаясь вдоль тела динозавра, а там, где он проходил, тело монстра лишалось и брони, и шкуры, и плоти. Все было начисто содрано адской мясорубкой, остались только иссеченные ледяными осколками ребра, за которыми проглядывали судорожно подергивающиеся внутренние органы монстра. Меня слегка замутило от этого вида, и я пришёл к неожиданному решению.
— Я тут недавно Пофига недоумком называл, — я погладил себя по ребрам, — пожалуй, надо будет перед ним извиниться. Сгоряча я это, не подумавши…
— Да, — согласилась со мной МарьИвановна, — голые ребра тебе не подойдут, хотя на них и сейчас не больно много мяса, но хоть кости прикрывает.
— Ой, да для вас все, кто меньше ста пятидесяти весит, все худые. Антонио вон, Бандераса нашего, так раскормили, уже в двери не пролезает, здоровый такой.
— Мужик в теле хорош и в поле, и в постели, — МарьИвановна поучительно вздернула указующий перст, но уже через миг поспешно опустила его, пискнула и мухой метнулась к стреломету.