, сразу выявляется, кто господин, а кто — раб. При этом победа всего лишь косвенное следствие доблестного личного поведения. Сид должен был принять бой и себя показать сподвижникам и пред лицом Вседержителя, прочее не имело значения. Но именно поэтому в «Песне» так настоятельно подчеркивается необыкновенная отвага Сида.
Только к 16-ому веку в Европе возникает странная власть, именуемая государством, при которой в предпринятых этой властью сражениях дисциплинируются и однообразно направляются массы людей и им придается какое-то органическое единство. Только тогда ни с того ни с сего люди начинают и впрямь служить тому, что от них требуется. А что касается Сида, он служит по собственной воле, кому придется и заблагорассудится, в том числе время от времени мусульманским властителям, не видя в том большого зазора и не считая это изменой никаким общим фундаментальным интересам, поскольку таковые пока что никем не представлены. К тому же, в те времена было хорошо известно, что любой изгнанный испанский рыцарь просто обречен на поселение среди мавров, чтобы «заработать себе на хлеб». Мавританские эмиры не могли править иначе, как опираясь на какое-либо христианское войско. Так и вышло, что эмир Сарагосы себе на счастье выбрал для охраны изгнанного Сида, под чьим военным руководством Сарагоса стала влиятельной и опасной для прилегающих территорий. Что же касается идеи патриотизма, как особого высокого ощущения собственности на землю, то поскольку в средние века земля и время безраздельно пребывали в Божьей, а не людской власти, она медленно кристаллизовалась и вызревала параллельно идее государственности. Зато в отсутствие совместного служения единым целям необыкновенно важным, повторимся, становился жест, кодекс поведения, кодекс чести, пресловутое как надлежит себя вести истинному рыцарю для того, чтобы прославиться и оправдать свою принадлежность славной корпорации рыцарей. Ведь в средневековье вещи ценились не сами по себе, а только если на них лежал отпечаток Божества, а человек чего-то стоил, только если он был причастен социальной корпорации, ее представительствовал. Например, корпорации каменщиков, кузнецов или рыцарей. И вот здесь возникают некоторые трудности с пониманием и оценкой происходящих, в частности, в «Песне о Сиде» событий, те трудности, которыми мы обязаны, в частности, нашему привычному, сложившемуся в Новое время, представлению о собственности. Именно с ним связано неверное первое впечатление о Сиде, как о грабителе, преследующем цели личной наживы и накопления, не важно, для личного удовольствия или последующего инвестирования. Это современное отношение к собственности, меж тем мы не должны забывать о том, что самое глубинное ощущение средневекового человека —