В книге они рассказывают не только о прошлом.
Спустя 12 лет после моих первых интервью с ними я задал всем им новый вопрос: «Как вы оцениваете положение в России сегодня?» (Всем, кроме уехавшего в Германию Владимира Титова, которого не удалось разыскать, и умершего 14 декабря 1989 года академика Андрея Дмитриевича Сахарова. Но прерванный разговор с Сахаровым продолжает его вдова, Елена Георгиевна Боннэр.)
Ответы были даны в разной форме — в процессе живого интервью, по телефону и в письменном виде. Издание разрослось по объему, почти вдвое по сравнению с датским, и представляет собой уже совсем новую книгу, в которой диссиденты советских времен безжалостно и жестко, но с горечью и любовью по отношению к своей стране высказывают свое мнение о России на перепутье.
Принято думать, что диссидентство не только исторически, но и в личностном плане закончило свое существование. Славное, конечно, но прошлое. Читатель может убедиться, что это не совсем так. Диссидентское слово русской интеллигенции продолжает звучать, например в этом сборнике, оно и сегодня остается нравственным барометром в хаосе переходного периода и, надеюсь, поучительным наставлением для кока-кольного поколения.
Для этого и собраны в книге судьбы вчерашних и сегодняшних диссидентов — нескольких честных людей.
Некоторые подробности о структуре предлагаемого сборника интервью и его участниках — в предисловии к датскому изданию.
Владимир Пимонов,
Копенгаген, июнь 1999
ПРЕДИСЛОВИЕ
к датскому изданию (1988)
В феврале 1986 года Михаил Горбачев, отвечая на вопрос французской газеты «Юманите» о политзаключенных в СССР, сказал: «У нас их нет. Как нет и преследования граждан за их убеждения, за убеждения у нас не судят». Далее генсек пояснил, за что же судят тех, кого на Западе называют политзаключенными: «Но всякое государство должно защищать себя от тех, кто покушается на него, призывает к его подрыву или уничтожению… Эти действия по нашим законам квалифицируются как государственные преступления… в СССР за все виды такого рода преступлений отбывают наказание немногим более 200 человек». В отличие от утверждений о миллионах политзаключенных в СССР, а именно такие цифры иногда называют на Западе, оценка Горбачева почти верна. Однако он имел в виду лишь осужденных по 70-й статье советского уголовного кодекса («антисоветская агитация и пропаганда с целью подрыва или ослабления Советской власти»), не приняв во внимание тот факт, что ко множеству людей (точную статистику дать невозможно) были применены обычные, неполитические статьи уголовного кодекса, хотя поводом для осуждения служили политические мотивы. Не коснулась оценка Горбачева и осужденных по другой политической статье — 190 (клевета на советский строй). Менее чем через год после своего интервью французской газете, когда политика гласности набирала уже силу, Горбачев сделал миру рождественский подарок, которого мир ожидал давно. В декабре 1986 года академик Сахаров и его жена Елена Боннэр вернулись из многолетней горьковской ссылки в Москву.