Вскоре на месте сточной канавы со стекающим с наркорынка дерьмом раскинулась благоухающая экономическая империя – я превратил прошлое в будущее. Вдобавок я зарабатывал огромные деньги.
Как-то раз, много лет назад, мой сын вернулся домой гораздо позже условленного часа. Я тогда частенько просыпался среди ночи и потом не мог уснуть. В банке в те времена только-только начали поговаривать о кризисе.
Я услышал, что он пришел, и решил устроить ему нагоняй. Или же мне просто хотелось хоть с кем-то поговорить.
Я прислушался к происходящему в ванной и заподозрил неладное. Я не знал, что с ним происходит. На самом деле я вообще ничего о нем не знал. Может, он страдал из-за девушки или поругался с тобой. Я решил вернуться в спальню и разбудить жену, сказать ей: «Сходи проверь, что там с твоим сыном, он уже час как заперся в ванной». Но я этого не сделал.
Я тысячу раз слышал, как он плакал в младенчестве, видел, как он падал с велосипеда и разбивался в кровь, помню, как он чуть не задохнулся, случайно проглотив игрушечного солдатика. Бывали у него и жар, и рези в желудке, и свинка, и ветрянка. Пару раз приходилось вызывать скорую помощь, а однажды он мучился от странной боли в животе, и Нана всю ночь провела, не понимая, на каком она свете. Однако никогда до той ночи я не испытывал по отношению к нему чувство, которое можно назвать отеческой любовью.
Я был уверен, что у этого пятнадцатилетнего паренька есть некий секрет. На нагоняй я махнул рукой.
На следующее утро я узнал, что кто-то поджег столовую для бездомных.
Вернувшись домой, я подождал, пока жена выйдет в магазин. Зашел в комнату Марчелло, поднял жалюзи и распахнул окно. Он тотчас проснулся и спросил, протирая глаза:
– Что случилось?
– Сегодня суббота, – ответил я. – Побрейся. Поедешь со мной на кладбище к дедушке с бабушкой.
Он раскололся меньше чем через час. Мы как раз успели поменять воду и поставить два букета хризантем в вазы на могилах Джеппино и Амалии.
Он все мне рассказал. Коктейль Молотова, пожар, бегство на «калиффоне». И разрыдался под конец.
– Папа, ты меня простишь? – повторял он. – Ты простишь меня?
Я решил его выгородить. Это был правильный ход.
За следующие несколько месяцев он вышел из вашей компании и с головой окунулся в учебу. В награду за примерное поведение я отправил его на две недели в лондонский колледж. Я надеялся, что там он обзаведется новыми знакомыми. Знакомыми, которые в семь лет не разгуливают по улицам с ножом в кармане, не живут в этих переулках, не цедят сквозь зубы одни и те же фразочки на местном наречии. Не успел я и глазом моргнуть, как он стал тем сыном, о котором я всегда мечтал, а я – тем отцом, которым всегда мечтал быть. С каждым днем я любил его все сильнее.