Я и поныне содрогаюсь, когда вспоминаю, как Петя рассказывал о трагической ночи 23 мая девятьсот восьмого года — ведь и он и сидевший еще тогда в Уфимской тюрьме Павел собственными глазами из камер «красного корпуса» видели, как свора палачей вела на удушение их безгранично любимого брата.
— Миша шел и курил папироску, — тихо ронял слова Петя, а в его глазах жила страстная ненависть. — Когда он был саженях в двадцати от нашего корпуса, я услышал его совершенно спокойный, без тени волнения голос: «Прощай, Паня, передай привет симцам». Это он брату Павлу говорил. Потом: «Петюша, не бросай борьбу за рабочее дело! Если нужно, отдай за него свою жизнь». Никогда я этих слов не забуду…
Петр Гузаков сдержал свою клятву: единственный из трех братьев-бойцов, кому суждено было увидеть победу пролетарской революции в России, он до последнего вздоха был верен партии коммунистов…
Герой в жизни, Миша остался героем и в страшную минуту казни. Сказав: «Уйди ты, чучело», — он оттолкнул палача и сам надел петлю на шею… Последние его слова были: «Да здравствует социализм!»
Но, видно, и после смерти призрак грозного народного борца не давал покоя царским палачам: Мишу судили еще по одному делу и вторично, посмертно, приговорили к повешению.
…В ожидании суда мы с Петей Гузаковым попытались бежать — для этого надзиратель Лаушкин приготовил около тюремной стены лестницу. Побег не удался лишь по несчастному стечению обстоятельств: взобравшись на стену, мы нос к носу столкнулись с часовым, которого, по расчетам, в это время не должно было там быть, и спрыгнули назад. Солдат опознать нас не смог, и мы остались безнаказанными.
Новый суд хотя и не грозил мне смертной казнью, все же сулил малопривлекательную перспективу — лет пятнадцать каторжных работ. Адвокат Кашинский составил целый план, как смягчить мою участь.
Я должен был заявить, что бомбы и оружие принес ко мне домой Василий Лаптев, а я, мол, понятия не имел, что у него в узле. Партийная организация разрешила мне это сделать: ведь Вася вместе с Мишей Гузаковым и Митей Кузнецовым был казнен. Для подтверждения такой версии Кашинский подобрал двух свидетелей, которые согласились показать, что видели, как в утро перед обыском Лаптев входил ко мне в дом с узлом.
Нужно было оттянуть процесс и заставить следствие заново собирать весь материал по делу. Но как этого добиться? И изобретательный Кашинский придумал совершенно фантастический ход.
…Иващенко закончил следствие и вызвал меня, чтобы выполнить процессуальную формальность — прочесть мне все «дело». Он зажег лампу, уселся поудобнее, раскрыл папку и принялся читать. В углу комнаты уютно потрескивала топящаяся голландка…