Ни бог, ни царь и не герой (Мызгин) - страница 121

…И вот, наконец, однажды утром с лязгом распахнулась дверь моей камеры, и надзиратель скомандовал:

— Мызгин! Собирайся! Выходи!

В коридоре сразу окружили солдаты конвоя. Итак — военный суд…

Подходил к концу апрель 1913 года. Вот уже десять месяцев я в ссылке в селе Маркове далекого Киренского уезда, на берегу великой Лены… Больше трех с половиной лет протекло с того дня, как я получил первый обвинительный акт, — и каких лет!..

…Военно-окружной суд не закончился для меня виселицей только потому, что в последний момент блестящие адвокаты Кашинский и Кийков сумели использовать противоречия в показаниях главных свидетелей обвинения, запутать этих свидетелей и заставить их отказаться от того, что они говорили раньше. Судьи были вынуждены вынести оправдательный приговор… Но меня ожидал еще процесс в Казанской судебной палате по обвинению в принадлежности к РСДРП и к ее боевой организации, в хранении бомб, которые полиция нашла у меня на квартире, когда мы с Василием Лаптевым сумели убежать.

В ожидании нового суда удалось добиться моего перевода из второго одиночного в так называемый «красный корпус», где режим был неизмеримо мягче. А главное — я сидел теперь в камере вместе с товарищами-боевиками: Петром Гузаковым, Иваном Огурцовым, Иваном Старковым, Михаилом Пудовкиным и другими.

В первый же день Петя рассказал мне, как казнили Мишу.

На суде Михаил принял на себя вину многих боевиков-сопроцессников, спасая их от смерти. Председательствовавший генерал иронически переспросил:

— Так вы, подсудимый, определенно утверждаете, что принуждали товарищей участвовать в экспроприациях и убийствах, подчиняя себе их волю, превращая взрослых, сильных людей в безвольных марионеток? Оч-чень интересно!..

Миша гордо выпрямился, прозвенев кандалами, оперся кулаками о барьер и, пристально глядя генералу прямо в глаза, властно сказал:

— Мне тоже было бы оч-чень интересно, ваше превосходительство, посмотреть, как бы вы, встретившись со мною на свободе, посмели ослушаться моего приказа.

В зале воцарилась гробовая тишина. Побледневшее «превосходительство» растерянно мигало маленькими глазками, не в состоянии произнести ни звука. Мурашки побежали по спинам избранных «столпов режима», допущенных на закрытое заседание военного суда. Скованный по рукам и ногам, обреченный двадцатидвухлетний юноша предстал перед ними грозным символом неизбежной расплаты…

Миша Гузаков, Митя Кузнецов и Вася Лаптев с героическим спокойствием выслушали смертный приговор. Тимошу Шаширина адвокатам удалось спасти.