Приготовили ужин.
— А ну, служба, подсаживайтесь и вы. Артель так артель! А то через два дня будем дома, тогда всему аминь!
Студенты чокнулись с жандармами, выпили.
— А ты что же?
— Непьющий, — со смиренным видом ответил я.
— Ну-у?! — изумился другой студент, наголо бритый, сверкавший круглым черепом. — А ну-ка, дай-ка на тебя посмотреть. Первый раз непьющего вижу!
— Ты что, может, обет дал? — заинтересовался третий — здоровенный детина, которому впору было в цирке тяжести поднимать. — Или маменька с папенькой не велят? Так ведь они не узнают. А эти дяденьки, — указал он на жандармов, — ничего тебе не скажут и родителям не передадут. Они мужики неплохие, — подмигнул он мне. — Мы на них не в обиде — что ж служба у них такая. Жить-то надо…
Жандармам очень понравились слова студента — вишь, мол, даже скубент сочувствует нелегкой жандармской доле. Они скорбно вздыхали и поддакивали.
Поезд почему-то долго стоял.
— Ну, что это — одна склянка?! — проговорил бритый студент, разглядывая бутылку на свет. — Словно ее и не было!
На этот раз ушел за выпивкой молодой жандарм. Второй сел за проходом у бокового столика. Двое студентов завели с ним какой-то игривый разговор, а тот, что с бородкой, уселся около меня и тихо спросил:
— Тебе ехать на родину можно?
Я так же тихо ответил:
— Нет, нельзя.
— Мы, брат, сразу так и поняли. Ну, слушай. Ты уж бегал с жандармом за кипятком. Пойдешь и за покупками, уж мы устроим. Жандармы привыкнут, что ты телок, никуда не денешься. А там увидим. Мы с ребятами еще подумаем, как лучше тебе помочь.
— Спасибо, — от всего сердца сказал я.
В это время вернулся старшой.
— Скат у одного вагона меняют, вот и стоим. — Он поставил на столик бутылку.
— Слушай, служба, — обратился к нему бородатый, — раз поезд пойдет еще не скоро, надо бы здесь продовольствием запастись. А то кто его знает, где утром будем, достанем ли что на завтрак. Да и кипяток нужен. А в помощь захватите вон Соколова. Пусть его ветерком продует — может, он с нами все-таки выпьет. А, Соколов?
— Не, я непьющий, — как можно застенчивее возразил я. — А помочь — чего ж, я помогу.
Наши стражи согласились, и вступивший на дежурство усатый жандарм, захватив меня, пошел на станцию. Я торжественно нес чайник. Щедро тратя чужие деньги, жандарм накупил всякой всячины и нагрузил меня как заправского носильщика. Набрали кипятку. Потом мой провожатый, поколебавшись, купил еще бутылку водки, но строго наказал мне:
— Ты об ней никому ни полслова. Слышь? А то все в лоск упьемся. Это на утро, когда завтракать будем.
После ужина я забрался на верхнюю полку, но мне не спалось. Ворочался, обдумывал, где и как мне удобнее сбежать. Что сообразят еще мои новые друзья-студенты? Главное — добраться до Москвы. Явки московские я хорошо помнил.