Ни бог, ни царь и не герой (Мызгин) - страница 192

В училище собрались руководители восстания.

— Пришла телеграмма Политцентра, — доложил товарищ Кичанов, — немедленно выступать. Иркутяне тоже готовы к восстанию.

Решено было начать в три часа ночи.

Я попал в группу Кичанова — нашей задачей был захват почты и телеграфа. Мы знали, что они охраняются усиленным нарядом колчаковской милиции.

Молча выступили отряды. Ни огонька цигарки. Суровые, напряженные лица…

Наша группа из шести человек заняла исходное положение. Напряженно ждем сигнала…

И все-таки сигнал — гудок Щелкуновского завода — прозвучал неожиданно.

— Вперед!..

Мы стремительно ворвались в здание телеграфа. Часть охраны сложила оружие без сопротивления, ошеломленная и испуганная. Но другая часть заперлась в аппаратной.

— Сдавайтесь! — предложил им Кичанов. — Мы сохраним вам жизнь.

— Бандитам-большевикам не сдадимся! — ответили из аппаратной.

— Напрасно сопротивляетесь. В городе восстание. Все уже в наших руках. Уполномоченный Политцентра приказывает вам освободить телеграф. Во избежание кровопролития еще раз предлагаю сдаться.

Ответа не последовало.

— Выбить дверь! — приказал Кичанов.

Четыре приклада враз ударили в тонкие доски. Дверь разлетелась в щепы…

И тут из аппаратной грянул выстрел… второй…

Мы дали залп. Со стоном рухнуло наземь тяжелое тело. Испуганные крики:

— Сдаемся!.. Сдаемся!..

Четыре человека стояли бледные, подняв руки. Оружие их валялось на полу. Тут же, лицом вниз, лежал убитый — начальник колчаковской милиции.

Он да еще начальник контрразведки оказались единственными жертвами почти бескровного переворота в Черемхове.

Повстанцы захватили и предателя Волохова, управляющего уездом. Я видел его на следующий день — необычно трезвого, но совершенно раздавленного, отвратительного. Через несколько месяцев Волохов был расстрелян за свои преступления перед революцией.

Зато какой сердечной, дружеской была встреча с Машей Митавой!

Вся власть в городе перешла в руки образованного повстанцами Ревкома. Во главе его встал Ю. Кичанов.

Поздно вечером следующего дня Ревком собрался на заседание, чтобы решить, как держаться дальше. Положение оказалось серьезнее, чем мы ожидали. Связь с Иркутском была прервана — видимо, иркутский Политцентр почему-то еще не выступил. Это грозило серьезными осложнениями. Мы послали делегата к чешскому командованию, прося разрешения установить связь с Иркутском по железнодорожной телеграфной линии. Оказалось, что по железнодорожному телеграфу связь есть только в сторону Нижнеудинска. Но чехи обещали, как только будет возможным, связать Ревком с Политцентром.