Когда манифестация деповских влилась в Александровскую улицу, из тюремных ворот выезжала пожарная машина, запряженная тройкой коней. Это породило новую волну слухов. Кто-то уже говорил, что заключенные — не то политики, не то уголовники — подожгли тюрьму, и сгорела канцелярия со всеми бумагами и делами, и теперь нельзя будет разобрать, кто за что сидит…
А в это время начальство во главе с прокурором и тюремным инспектором, под охраной городовых и жандармов, начало «расследование». Они вынуждены были проводить его в присутствии адвокатов.
С металлическим скрежетом отворилась дверь второй камеры, и туда ввалились все «власть предержащие».
— В чем дело?! — гаркнул инспектор. — Что за бунт?! Здесь вам не завод, а тюр-рьма!
Однако прокурор проявил себя человеком более дипломатичным, чем бурбон-тюремщик. Он прекрасно понимал, что дело может повернуться против властей, что черносотенное «шило» явно торчит из гнилого «мешка», сшитого тюремной администрацией, и что надо поаккуратнее замять скандал. Прокурор отлично знал силу деповских рабочих, грозно ожидавших перед тюрьмой вестей о своих арестованных товарищах. Поэтому он ловко оттеснил инспектора тюрьмы.
— Не надо волноваться, господин инспектор, они нам сейчас все объяснят, — дружелюбно, с мягкой улыбочкой проговорил прокурор.
Уездный исправник и начальник жандармского управления мгновенно поняли тактику прокурора. Им ведь тоже не раз приходилось сталкиваться с железнодорожниками — передовым отрядом уфимских рабочих.
— Ну, господа, не стесняйтесь, расскажите нам все откровенно, — любезно заговорил прокурор. — Поверьте, мы не меньше вас взволнованы. — Для убедительности он даже приложил руку к сердцу.
Вперед вышел Павел Гузаков. Он прежде всего потребовал немедленно перевязать раненых и в кратчайший срок закончить следствие по делам симцев — партийцы стремились, чтобы случайно попавшие в тюрьму рабочие были поскорее освобождены.
Прокурор тут же вызвал врача и обещал сделать все для ускорения следствия.
— Так что же все-таки у вас произошло! — уже с ноткой нетерпения спросил прокурор, вытаскивая блокнот.
Павел кратко и точно рассказал обо всем и заявил еще два требования: тотчас донести о погроме в Петербург, в министерство юстиции, и никого не наказывать за пролом стены.
— Пусть сейчас же даст слово! — веско сказал кто-то из-за спины Павла.
— Правильно, пусть даст гарантии при нашей администрации и при адвокатах!..
Прокурор наклонился к исправнику, потом к инспектору тюрьмы, что-то невнятно буркнул им сквозь зубы и снова обратился к арестантам: