Забыли о молодых и в Лавреновой хате. Женька Цыца и его белокурая, как русалка, Люська застенчиво сидели за столом, счастливо и радостно смотрели друг на друга и, казалось, не могли наглядеться — смотрели так, будто им вот-вот надо расставаться.
— А и правда — го-о-рько! — сказал и Демидька и, повернувшись к молодым, совсем загородил ногою проход.
Теперь уже дружно, в один голос (будто люди задолго до свадьбы это разучивали) все гости закричали:
— Горь-ко! Горь-ко!
Жених смущенно поднялся с лавки, зацепившись головою за рушник, что висел на образах; растопыренными пальцами сгреб волосы со лба и зачесал их назад (кстати, это была его всегдашняя привычка — так он делал и перед тем, как брать ложку, и перед тем, как надеть шапку, и перед тем, как с кем поздороваться) и подал руку Люсе. Та, также стесняясь, поднялась и стояла под накрахмаленными рушниками. Стояла бледная-бледная, как полотно, — видимо, от фаты, — так и не решаясь приблизиться к Женьке, своему мужу. Цыца сам наклонился к ней и стыдливо чмокнул Люську в щеку. Дед Сенчила радостно уже запел свое «ев-па-руры», но гости все равно хлопали в ладоши и кричали: «Горько!» — требовали поцеловаться как следует.
— Э, нет, так не целуются — не подсластили даже. Горько!
Женька посмотрел на Люську и развел руками: мол, видишь сама, ничего не поделаешь. А потом ласково притянул ее к себе и не напоказ, а как положено поцеловал — видимо, так они целовались и одни, не на людях.
Все замолчали, «горько» после этого никто уже не кричал — гости успокоились: сябрынский Женька и раевщинская Люська уважили их, поцеловались, как они того и хотели.
И вот теперь, в своем зрелом, почти осеннем возрасте, когда уже, кажется, узнал больше, чем осталось узнать, я с улыбкой вспоминаю то твердое мое детское решение никогда не жениться — решение, которое созрело в Лавреновом доме как раз тогда, когда Женька и Люська целовались. Я согласен был жить с Ленкой в одной хате, растить своих детей, даже спать с нею на одной кровати, но чтоб вот так, на свадьбе, перед всеми, целоваться?.. Целоваться, чтоб на тебя смотрела вся Сябрынь, Раевщина и даже булинский Монах в Белых Штанах? Нет! Не нужна мне такая женитьба!
После того как Женька и Люська поцеловались, к ним торопливо, глубоко засунув руку в карман, стал пробираться меж столов Клецка. Зацепившись за Демидькову ногу, он споткнулся и быстро выхватил из кармана руку — чтоб опереться на нее. Из руки выпали два алюминиевых колечка и покатились по полу. Кто был ближе, нагнулись, начали искать, а Клецка растерянно стоял и все подтягивал брюки, которые не держались без ремня. Ждал, когда найдут кольца. Наконец их подали: одно, то, что закатилось под стол, согнувшись, достал Монах в Белых Штанах, а другое около Сенчилова сундука нашла Хадосья. Сенчила тоже было наклонился и шарил по доскам рукою, покуда сам не кувыркнулся с сундука.