— Нет. Даже если он виновен, как соучастник, он может внести залог и до суда остаться на свободе.
Эмилия прислушалась.
— Кажется, твой отец пошел в библиотеку.
— Опять будет пить! Как подумаю, что нам предстоит еще вынести из-за него… Бегать за девушками, в его-то возрасте! Мама, я не хочу ужинать вместе с ним, пусть мне принесут что-нибудь в мою комнату.
— Как хочешь. Я скажу Ригби.
— Я никуда не пойду сегодня вечером, буду смотреть с вами телевизор. На меня все оглядываются… жаль, что я так на него похож!
Эмилия выпила шерри, поставила рюмку на камин и направилась в библиотеку. Дверь была заперта на ключ, она постучала, Генри ей открыл.
— Оставьте меня, Эмилия, мне нужно закончить одну работу. Ужинать я не буду, пусть в девять часов Ригби принесет мне сэндвич. Если позвонит Лейкер, скажите, что я хочу его видеть.
— Хорошо, Генри. Но вы должны поесть немного супа, это вам будет полезно.
— Ради Бога, перестаньте обо мне заботиться!
Он провел рукой по своим густым серебристым волосам и, грустно улыбнувшись, извинился:
— Простите меня, Эмилия. Вы были чудесной женой…
Эмилия Рикар ужинала в одиночестве в большой столовой. Прислуживал Ригби. С виду совершенно спокойная, с чашкой кофе и рюмкой коньяка она перешла в гостиную.
В половине девятого к ней присоединился Саймон, и они включили телевизор.
В девять часов Эмилия посмотрела на сына.
— Пойду взгляну, не надо ли чего-нибудь твоему отцу.
— Не беспокойтесь, мама, он позовет Ригби, если захочет есть.
Эмилия подождала еще полчаса, потом встала и вышла из гостиной. Саймон не стал ее удерживать.
Эмилия Рикар пересекла холл с каким-то смутным предчувствием. Дверь в библиотеку была не заперта, она открыла ее и вошла в слабо освещенную комнату. Генри Рикар сидел за своим рабочим столом, уронив голову на зеленое сукно.
«Он пьян», — подумала Эмилия, приближаясь к мужу. В это мгновение она увидела кровь на его виске и револьвер в его сведенных судорогой пальцах. Генри Рикар был мертв.
Поток слез, хлынувший из глаз, ослепил ее. На какое-то время она застыла неподвижно, не зная что делать, не в силах смотреть на этот изуродованный висок и все увеличивающееся пятно крови на столе. Потом Эмилия увидела адресованное ей письмо, прислоненное к бронзовой чернильнице. Продолжая всхлипывать, она вскрыла его, вытерла глаза маленьким кружевным платочком и прочла:
«ДОРОГАЯ ЭМИЛИЯ!
Я больше не могу так жить, моя жизнь кончена… Прочитав это письмо, вы получите, без сомнения, новый ужасный удар, но миссис Пакстон не убивала Сильвию, я один во всем виноват. Я приехал в Хит-коттедж, когда гости уже разъехались. Мы поссорились с Сильвией из-за Ронни Пакстона, с которым она меня давно обманывала, а я ничего не знал. Обезумев от ревности, я ударил ее кочергой, она упала. У меня все время перед глазами, как она лежит, распростертая на полу, мертвая, убитая мной… Я вытер кочергу и вернулся домой, никем не замеченный, через выходящую в сад дверь библиотеки, в половине второго. Я не могу допустить, чтобы эту несчастную женщину осудили за убийство, которого она не совершала, она хотела только спасти своего мужа. Покажите письмо инспектору Маршаллу, пусть ее освободят. Спасибо, моя дорогая, за вашу любовь, которой я не заслужил. Берегите наших детей, не позволяйте им меня ненавидеть.