Но еще во время читки в колхозе «Красная Русь» слушатели очень интересовались дальнейшей судьбой героев романа, и прежде всего Марьи.
— А как же Семен-то? Придет он или не придет? — спрашивали женщины.
— Не знаю, — ответил я. — Еще неизвестно.
— Пусть придет! Марья баба хорошая, ее порадовать нужно.
Я согласился с ними, и так мы порешили, что Семен, муж Марьи, благополучно вернется с фронта. Но после этого возник другой вопрос:
— А как же тогда Марье быть? Останется она председателем или уйдет Семена обиходить?
В тот раз мы этот вопрос не решили.
Я писал книгу о подвиге женщины в годы Отечественной войны и о послевоенных годах, честно говоря, не думал. Но через какое-то время в другом колхозе («Победа» Тульской области) при такой же читке, когда уже определилось, что Семен вернулся, был задан тот же вопрос:
— А как же теперь Марья с Семеном жить будет?
— А как по-вашему? — спросил я в свою очередь.
И начались споры, горячие и страстные. В них сказались разные точки зрения, направления и оттенки мыслей, разные нравственные оценки и разная глубина человеческих переживаний. Тогда поднялась девушка, член звена высокого урожая свеклы, и сказала:
— А по-моему, Марья должна остаться председателем и колхоз ее должен стать передовым.
Мысль читателей, мысль народа, перешагнувшего через точку, которую собирался поставить писатель, помогла ему расширить и до конца осмыслить тему.
Кстати, с этим полностью перекликалась статья преждевременно ушедшего из жизни очень тонкого критика А. Н. Макарова по поводу первой части «Марьи», опубликованной в «Новом мире» за 1947 год, — «Заявка на большую тему».
Разработке этой темы и были посвящены вторая и третья части романа. Женщинам, прошедшим сквозь огневую закалку войны, теперь, в послевоенные годы, нужно решать ряд важных и личных, семейных и общественных вопросов. Нужно было расти дальше, нужно было сочетать личное и общественное, отстоять себя и в своем лице достоинство советской женщины, ее способность разрешать большие и хозяйственные, и политические, и нравственные проблемы, вставшие перед страной. По этому пути и пошла Марья.
А Семен?
Уходя на фронт, он оставил жену-хозяйку, хлопотавшую у печки. На том зиждилась жизнь: муж работает — жена дом вяжет.
А теперь? К чему он пришел и что он нашел?
Она, Марья, — общественный деятель, «государственный человек», а он — «Марьин муж», можно сказать, никто. Это он-то, фронтовик и по характеру совсем не простой, а очень даже «суковатый мужик».
И началось: то не так и это не этак, все шло враскос, грозило полным развалом, и вот уже Марья под горячую руку бросает ему: «Не мешай ты мне, Семен! Не мешай!» «Знать, по судьбе нашей борона прошлась», — по-старому, по-крестьянски думает и мучается Семен, но тут на помощь ему приходит новый опыт, нравственный опыт войны.