Мог ли я не ответить на это письмо?
«Товарищ Сергушенко!
Я получил Ваше письмо, навеянное моим романом «Марья». Очень рад, что чтение моей книги оставило у Вас, как вы пишете, «что-то светлое», что от нее «веет счастьем». И я хотел бы, чтобы это ощущение светлого и счастливого в жизни у Вас осталось, чтобы Вы по-прежнему верили книгам. Наши советские книги основаны на жизненной правде, в них говорится и утверждается правда, и верить им нужно. Но ни одна книга не может охватить всей жизни, во всем ее объеме, и каждый читатель может видеть вокруг себя что-то новое, иной раз заставляющее задуматься.
С этим, очевидно, столкнулись и Вы…
Очень прошу Вас, т. Сергушенко, не теряйте этой веры в торжество светлого. Я же, поскольку Вы обратились ко мне со своими недоумениями, сделаю все возможное, чтобы помочь тому колхозу, о котором Вы пишете. Его действительно, как Вы говорите, «надо расследовать», и расследовать как следует. Поэтому Ваше письмо я пересылаю в Совет по делам колхозов при Совете Министров СССР, который, надеюсь, примет необходимые меры».
Это было в 1952 году. На все это не ответил мне ни Совет по делам колхозов, ни сама Нина Сергушенко, — не поверила она мне или уехала в Ленинград, — но голос ее возмущенной совести и все ее боли душевные звучат для меня до сих пор.
И как бы в ответ ей, через ряд лет, совсем из другой области и из другого колхоза — не «Большевик», а «Заветы Ильича» — название тоже обязывающее, — пишет другая колхозница, Надя Африкан, тоже горячая душа, тоже ищущая и жаждущая правды, и пишет о том же.
«От души благодарю Вас за роман «Марья». Я очень люблю книгу и люблю не только прочесть ее и отложить в сторону, а вместе с ее героями я переживаю то, что они переживают и добиваются. Ведь это люди из нашей среды, из нашего народа, они где-то рядом с нами, и очень хочется встать рядом с ними, в один ряд и шагать все дальше и все смелее.
Вот теперь я выскажу то, что тревожит мою душу. Мы с мужем три года работаем в колхозе «Заветы Ильича», на МТФ, он — скотником, я — дояркой. И меня мучает одно: ну почему люди в других колхозах могут добиваться своей цели, могут переделать свою жизнь, сделать ее счастливой, а главное, дружной. А у нас, у наших колхозников я не вижу веры в свое будущее, и они работают с холодком. Чем все это объяснить? А работать и жить хочется, как и другие.
Очень хочется найти тот корень, который мешает и разрастается колючим кустом в душах колхозников, найти и вырвать его, и отбросить его, и перестроить все заново, и твердо шагать по пути, который указал нам Владимир Ильич. Ведь и колхоз у нас «Заветы Ильича», а не выполняем мы его заветы, и нам очень стыдно перед партией, перед нашими отцами и дедами, которые отстаивали и трижды в кровавых схватках с врагами отстояли наше светлое будущее.