«И вот я, завзятый материалист, пропагандист с немалым стажем, могу вести занятия почти по любой программе и считаю себя вроде бы эрудированным, антирелигиозную пропаганду, оказывается, вести не смог бы, потому что в этом деле чувствую себя полным профаном. Да и все, кого я знаю и встречаю на своем пути, также ничего не смыслят в вопросах религии, хотя считают себя людьми культурными, даже имеют ученые степени».
И он обращается ко мне с совершенно парадоксальной, на первый взгляд, просьбой помочь ему, «если можно так выразиться, в религиозном самообразовании».
«Поймите меня и не посчитайте мою просьбу за абсурд: я не верю в бога, но чувствую, что религия это неотъемлемая часть истории любого народа, любой нации, и я считаю, что не может быть человек культурным, если он не знает истории религии… Я, конечно, понимаю, что Библия отнюдь не какое-то священное писание… Так же как и Евангелие, ну и вообще история христианства, и у нас на Руси, откуда пошли всякие «святые», что означают разные обряды, как к этому шла церковь и т. д.».
Все это ставит перед нами, перед нашим атеистическим движением серьезнейшие задачи, задачи не формального, не пустопорожнего, не хлестко-агитационного и только негативного характера, а глубинного, исторического, психологического и философского значения.
Мало, следовательно, доказывать, а в некоторых, даже многих, случаях и не нужно, может быть, доказывать, что «бога нет», — это постепенно, само собой, входит в сознание нашего человека. Важно, чтобы это отрицание было осознано, не вело и не порождало нигилистического отрицания духовных ценностей. И во избежание этого духовного вакуума нужно подводить под наше атеистическое мировоззрение серьезную философскую, историческую и современно-фактическую базу, которая и создавала бы убежденность человека в его собственном миропонимании, давала бы ему силу и аргументированность в пропагандистской работе, в том «споре о вере», который каждому, в той или иной форме, приходится вести.
Вот какие вопросы ставит интереснейшее письмо этого «дальневосточного человека».
Все написанное уже готовилось к печати, когда я получил еще письмо, которое никак не могу оставить без ответа.
Есть в современной технике приспособление для определения морских глубин — эхолот: корабль посылает в глубину моря звуковую волну, которая, отражаясь от поверхности дна, возвращается через какое-то время обратно на корабль, и по продолжительности этого времени определяется глубина моря под его килем. Нечто подобное представляет собой переписка писателя с читателем: она тоже определяет собою и глубину проблем, волнующих того и другого, и силу воздействия писателя, и остроту реакции читателя, и показатель их взаимного доверия. Именно таким «эхолотом» оказалось для меня письмо, которым я хочу закончить эту главу.