Я глубоко дышал, втягивая в себя сладковатый запах ила. Вокруг меня кружились бабочки. Осмотрел лагуну в бинокль. Птицы, птицы, неисчислимые массы пернатых на суше, в воздухе и на воде: голенастые серые цапли, родственные аисту, с длинными шеями и прямыми клювами; пеликаны с добычей в подшейных мешках, по размерам не уступающие лебедям; красно-розовые фламинго с загнутыми клювами и черно-белыми крапинками на оперении.
Поздороваться со мной вышел уорден (так называют главного лесничего в большинстве заповедников). Мое восхищение было ему приятно, и он предложил на следующее утро совершить прогулку на моторной лодке. Получилась чрезвычайно эффективная киноохота. Закончилась она тем, что под мерное постукивание мотора мы плавно скользили по каналу, на берегах которого шпалерами выстроились цапли. Мы назвали его «Улицей белых птиц». Большая стая фламинго подпустила нас на расстояние нескольких метров, а затем, подобно розовому облаку, растаяла на горизонте. К сожалению, искусство самоуверенного кинооператора оказалось \не на уровне тех возможностей, которые давала натура.
Мы были еще полны этим единственным в своем роде зрелищем, когда в ночи раздался рев бегемота. В лагунах острова Ферниса водятся также и крокодилы, но мы их не видели.
Два дня и три ночи пролетели так же быстро, как короткий освежающий ливень — второй после нашего отъезда из Кейптауна. Для меня он послужил предупреждением. Следовало позаботиться о том, чтобы еще до наступления сезона дождей достигнуть Момбасы на побережье Восточной Африки. Мои приготовления в Германии затянулись на целый месяц, теперь эта задержка сказывалась, нужно было экономить время, а это значило: вперед, вперед!
* * *
В заповеднике Хлухлуве, занимающем площадь около 60 километров, я собирался приступить к съемкам зверей. Хлухлуве привлекал меня не столько буйволами и антилопами ньяла, сколько белыми носорогами. Это одно из немногих убежищ, в которых они сохранились.
Едва мы въехали в ворота заповедника, как нас «приветствовал» роскошный мкубо — так называют зулусы белого носорога в отличие от его черного сородича — бедьяны. Десятки антилоп собирались на свидание у водопоя. Среди них были и столь редкостные виды, как серо-коричневые ньяла. На следующий день у этого сборного пункта произошла одна из обычных для дебрей трагедия: антилопа гну зашла слишком глубоко в ил и там погибла. Коршуны дрались из-за добычи. Они загоняли друг друга в воду, хлопая крыльями, взмывали ввысь и сверху снова кидались на труп.
По дороге в лагерь нам встретилась жирафа. Она стояла, вытянув шею, и без всякого страха взирала на нас. Коричневая ее шкура с желтыми полосами блестела на солнце так, как если бы только что вышла из рук скорняка.