Шведагоун — мекка буддистов. Никогда не иссякает здесь поток паломников. В храме всегда людно. В отличие от христиан у буддистов нет строго установленных во времени религиозных служб. В пагоду приходят, когда хотят побыть наедине с Буддой, сосредоточиться, приходят в горе и в радости.
Вот и сегодня в ней оживленно. Сидит на полу женщина, курит сигару. О чем она думает? Промчалась стайка девочек в зеленых форменных юбках. Это школьницы, у них свои просьбы к Будде. В тени дерева спит человек. Не спеша прошли монашки в розовом, неся на головах скромные пожитки. Устроившись на циновках, обедает семья. В одном из уголков снимается кино. Героиня, позируя перед камерой, горячо молится. Вокруг, как водится, много любопытных. Обычный день в Шведагоуне.
А всего в нескольких метрах от пагоды — еще одно святое место, не менее почитаемое. Это Мавзолей Азани («мучеников»), где погребены национальный герой Бирмы генерал Аун Сан. глава переходного бирманского правительства — Исполнительного совета, и шесть его сподвижников, шесть министров. Убийство было организовано реакционной бирманской группировкой, связанной и империалистами. Оно совершилось во время заседания Совета 19 июля 1947 года. Когда хоронили Аун Сана, Неру сказал: «Не Бирма, вся Азия, борющаяся за независимость, потеряла своего лидера».
ПО ДОРОГАМ
«БОЛЬШОГО КОЛЬЦА»
В Бирме всегда жарко, но в апреле жара становится невыносимой: она испаряет реки, испепеляет небо. Вянут пальмы, сгорает трава: чтобы выстоять, сбрасывают листья манговые деревья. Даже вороны, утратив агрессивность, сидят на заборах с разинутыми клювами.
Мы едем на север, в центральную часть страны. Но вы ошибаетесь, если думаете, что там спасение от жары, именно там — самое пекло. Центр Бирмы — засушливая зона юг — рисовая житница. Мы пооехали по маршруту Рангун, Пьи, Чау, Чемаутаун. Паган. Мандалай. Мемьо. Таунджи. По дорогам так называемого большого кольца. Из Рангуна выехали до зари. Безлюдны улицы. Тихо. Где-то ударили в гонг, потом еще и еще. Разноголосый, тревожный перезвон поплыл над спящим городом. Нет, ничего не случилось — просто ночные сторожа пробили время. Так — каждый час.
В тропиках поездка ранним утром имеет особую прелесть. Солнце пока не встало, и трудно поверить, что через час-другой разгорится знойный день. Кажется, протяни руку — и тронешь зыбкую дымку испарений. Утром температура воздуха благостная — двадцать градусов, но бирманцам холодно, они кутают головы махровыми полотенцами.
На выезде из города минуем строгую белую колоннаду — английское военное кладбище. Ровные ряды одинаковых гранитных плит сходятся к пятиметровому кресту, создавая ощущение бесконечного скорбного ритма. Двадцать шесть тысяч солдат — печальная дань второй мировой войне.