Шарлотта и в этот раз выполнила требование своего учителя: она написала два новых эссе. Одно – “Афины хранит поэзия” – переосмысляло сюжет Плутарха, в котором поэт-афинянин, выступая перед победившими в Пелопонесской войне спартанцами, растрогал их своей любовью к обреченному на уничтожение городу. Однако Шарлотта предложила другую версию: завоеватели остались равнодушны к слову поэта и… пошли спать. Эже не похвалил ее за такую вольность, но отметил богатство поэтических деталей в тексте. Неизвестно, догадался ли он о том, что в роли победителя Лизандра, сердце которого поэт так и не смог растопить, она вывела его самого. Второе сочинение называлось “Письмо бедного художника Мастеру” и тоже было обращено прямо к месье. Оно заканчивалось знаменательной фразой: “Я не признаю переживаний, вызванных тщеславием, – но я хорошо знаю чувство другого рода. Самоуважение, рожденное независимостью и чистотой помыслов. Ваша честь, я верю, что обладаю гениальностью”. Смелое утверждение, не правда ли, если учесть, что, описывая сомнения и трудности начинающего художника, Шарлотта говорила о себе? А что еще она могла противопоставить суровой реальности, в которой немолодая и некрасивая учительница-иностранка была безнадежно влюблена в женатого мужчину? Только гениальность.
Тем более что именно тогда она впервые набросала план рассказа уже не ангрианской, а самой что ни на есть настоящей английской жизни, “тридцать или пятьдесят лет тому назад”.
Страна – Англия.
Место действия – сельская местность.
Социальное положение – средний класс.
Тема – удивительное происшествие.
Пол автора – по усмотрению.
Сюжет – семейный, романтика не исключена.
P. S. Как можно более сжато – минимум разъяснений.
Наблюдение – и никакой воркотни.
На самом деле этот план вполне подходил к ее второму роману “Джейн Эйр”, по сию пору являющемуся мировым бестселлером. Хотя он увидит свет только через три года. Тогда же в Брюсселе она начнет писать стихи – конечно, о любви, любви недосягаемой и даже преступной. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что гениальный поэт среди трех сестер был только один – и это не Шарлотта, а Эмили Бронте.
Субботним утром 9 декабря она получила от него еще одну записку: месье Шапель и месье Эже “имели честь пригласить ее на концерт в Salle de la Grande Harmonie”, на котором будет присутствовать королевская семья и где после выступлений музыкантов состоится ежегодная лотерея для бедных. Шарлотта не догадывалась, что получила приглашение на главное светское событие сезона, и вечером 10 декабря ждала специально заказанный для нее экипаж, сидя в холле, одетая в свое единственное шелковое платье, конечно же, очень скромное, тускло-зеленого цвета и без всяких кружев и воланов. Увидев ее в этом наряде, мадемуазель Софи пришла в ужас и набросила ей на плечи свою черную кружевную накидку.