В Нью-Йорке людской поток подхватывал с первой секунды, буквально затягивал в себя и нес дальше по улице. И мне нравился этот бешеный ритм. Нью-Йорк для меня звучал как панк-рок. Новый Орлеан был ленивым блюзом…
Я не любила блюз.
Да и сам Гарден-дистрикт мне не нравился. Он весь целиком был как пафосная «Белая роза»… Старый богатый район с особняками, скрывающимися за коваными оградами от всего мира. Разве что дом семьи моей матери казался самым большим.
На ограду «Белой розы» я, как и советовал Джой, посмотрела. Пики наверху действительно казались такими острыми, будто прислуга по ночам их специально затачивала. Они и правда могли насквозь проткнуть человека. Наверное, тот мерзавец, что стрелял в тетю Жаннет, действительно умирал очень долго и мучительно…
— Эй, янки! — вдруг услышала я, как завопил на всю улицу какой-то парень. Я искоса посмотрела на него… и передернула плечами. Высокий, тощий как палка, в узких черных джинсах и черной же кожанке, из-под которой выглядывала фиолетовая футболка, но это как раз еще ладно, так многие молодые парни одеваются. В руках он держал какую-то странную трость, которую то и дело прокручивал в руках, как каратисты из китайских фильмов про боевые искусства.
Вот же южане. Черт-де когда была гражданская война, я не ожидала, что кто-то еще может обращаться к человеку таким образом. Если это, конечно, не касается, команды «Янки».
— Девчонка! Глухая что ли?!
Только когда тип подошел вплотную и потряс меня за плечо, я сообразила, что «янки» — это он именно обо мне.
— Руки убрал! — недовольно буркнула я, по инерции делая шаг назад. Никогда не любила иметь дело со шпаной.
Пусть сама я тоже не выглядела как пай-девочка в своих драных джинсах и безразмерных футболках, но на самом деле именно пай-девочкой я и являлась. Поэтому мне никогда не нравились «плохие парни».
— Какие мы борзые, — рассмеялся незнакомец. — Дюпон, да?
Глядя на его лицо, можно было с уверенностью заключить, что в крови этого типа отметились все, кто только мог. Волосы черные и гладкие — это, похоже, от коренных американцев, длинный орлиный нос — это тоже напоминало даже не мексиканцев, а сразу испанцев, конкистадоров, но вот крупные губы и глаза навыкат — тут точно африканские корни.
— Уайт! — отчеканила я, раздраженно сощурившись. Если что, я отошла от «Розы» метров на сто, не больше. Убежать выйдет, да и закричу — наверняка помогут.
— А… Нью-йоркская внучка Мадам! — тут же все понял брюнет и тут же стал меня оглядывать внимательно, пристально, как будто я была лошадью, которую он собирался купить. Почему тут каждый встречный что-то знает или о моей семьей, или — еще хуже! — обо мне самой.