Хорошо, Ланс за шкирку как котенка подхватил, а то бы я с полом встретилась.
— Чего-то ты, мать, совсем сдаешь. Стареешь, что ли?
Остряк-самоучка, чтоб его.
— Мне двадцать шесть! И я прекрасно себя чувствую, просто выспалась плохо!
Кто вообще в такой же ситуации мог выспаться хорошо?!
— Может, попросить, чтобы и тебя целитель заодно осмотрел? Ну, чего он тут без дела болтается, скучает, поди, — тут же предложил Ланс, кажется, даже самую малость встревожившись.
Я замотала головой. Еще чего не хватало. Да и ничего такого особенного со мной не случилось. Просто перепсиховала и не выспалась, но тут любая бы понервничала хорошенько.
Куча бумаг была, кажется, все так же велика и все так же и удручала, как и вчера. Ту предположительно высокородную тетку я уже тихо ненавидела за ее больные фантазии. Раз так хотелось примазаться к графской фамилии, поехала бы в это захолустье сама, и дешевле, и людям спокойней. А там, глядишь и графинюшкой заделалась бы на законных основаниях, раз Грейсток с таким упоением бродит ночами по женским спальням.
— Вот уже который раз смотрю на это дерьмо и каждый раз хочется сдохнуть, — доверительно сообщил куратор под неодобрительным взглядом дворецкого Лэмптона. Он почему-то решил немного понаблюдать за тем, как идет наша нелегкая работа. Можно подумать, нам придет в голову вынести часть драгоценной истории семейства Грейстока за пазухой.
За мной бдили особенно старательно, словно за особо опасной преступницей.
— Крепись. Долг зовет, — проворчала я и с обреченным вздохом потопала к завалам, натянув на руки все те же латексные перчатки. Руки под ними как будто чесались, подумала даже сперва, что аллергия какая вылезла, но кожа выглядела совершенно ровной и здоровой. Просто нервы расшатались — вот теперь и чудится разное. Но тут бы у любого крыша поехала: открываешь глаза — а над тобой этакий полутруп нависает.
Самое неприятное в работе с графскими архивами заключалось в том, что все бумаги как будто специально перемешивали, в итоге рядом частенько оказывались бумаги и за этот год и за позапрошлый век. Попытки раскладывать документы по датировке закончились в первый раз позорным поражением: мы получили просто несколько десятков маленьких куч, которые норовили развалиться, перемешаться и снова слиться в один вал.
— Будь проклят день, когда ты позвонила мне, — бормотал под нос Ланс, пассами посылая бумаги то вправо, то влево.
Маг из Уолша был не то чтобы хороший, слабенький такой, если уже говорить по совести, то для него и «средней паршивости» — уже за комплимент сойдет, но со мной в этом смысле все вообще было плохо, так что завидовать приходилось даже Лансу. Мне-то и бумажку телекинезом не сдвинуть, приходилось все больше ножками работать.