— Будь проклят день, когда я устроилась к вам на работу, — не осталась в долгу я. — Ощущение такое, что и до второго пришествия не справимся…
В документы я старалась не вчитываться: сразу искала только дату. Казалось, что если начну просматривать еще и содержание, совсем уж крыша съедет. И все равно с головой погрузилась в истории всяческих графов, герцогов, баронетов и джентри, которые женились, умирали, разводились, усыновляли, оставляли наследство или, напротив, лишали его потомков, родственников и просто присных, которые могли рассчитывать на какие-то крохи от семейного состояния в случае кончины очередного графа Грейстока.
И вот теперь последний Грейсток тихо загибается в фамильном замке, вдали от света, да и просто живых людей. Это даже иронично, наверное. В каком-то смысле.
На обед я тоже идти не собиралась, попросила горничную опять принести что-нибудь в комнату. Девица в белоснежном накрахмаленном переднике смерила меня таким взглядом, что мысль умереть от голода начала казаться на удивление приятной. Кажется, избегая хозяина замка, я имела несчастье настроить против себя разом всю прислугу.
Но это же не повод сдаваться!
Я попросила уже Ланса притащить мне хоть пару сэндвичей с обеденного стола, а сама зашла в комнату, рассчитывая получить если не еду, то хотя бы передышку после затянувшейся борьбы с проклятущими бумагами.
Однако, посчитав, что меня просто оставят в покое после отказа выходить к обеду, я жестоко ошиблась. Не прошло и десяти минут, как в дверь постучали. Осторожно, куда тише, чем это делала та же миссис Кавендиш. Попытка проигнорировать визитера успехом не увенчалась — он был полностью уверен, что я у себя, и упорно продолжал стучать. Раздражало до зубовного скрежета, я и пяти минут не смогла выдержать — пошла открывать.
На пороге обнаружился сам Грейсток, бледный, замученный, но на удивление бодрый для человека, который очень сильно напоминает труп.
— Милорд, — констатировала я. — А зачем стучать? У вас же есть еще один ход.
Мужчина прикрыл глаза, ссутулился, а его лицо пошло алыми пятнами, разом став еще более отвратительным.
— Я… Я прошу у вас прощения за свой возмутительный поступок, мисс Лэйк, — сбивчиво забормотал Грейсток. Его голос отчаянно хрипел, то и дело превращаясь в надрывный шепот. Смотреть в мои глаза аристократ все еще не решался.
Если, по мнению Джареда Лоуэлла, вот эти невнятные жалкие оправдания могли хоть как-то исправить случившееся, то зря он так думал.
— Вы вообще не должны были ни о чем узнать, — в итоге выдал мужчина и замер, будто ожидая удара.