— Хорошо, сэр, я не стану выходить из дома, если вы сами позаботитесь об Уилли, — решила не спорить попусту я, и хотела было уже попрощаться с профессором, но тот внезапно заявил, что намеревается меня лично проводить.
Повода вот сразу отказаться у меня не нашлось, и я проблеяла что-то благодарное. Купер милостиво улыбнулся, и мы пошли бок о бок. Я про себя молилась, чтобы никто из увидевших нас вдвоем не вообразил чего лишнего, становиться главным врагом едва не всей женской половины обитателей кампуса категорически не хотелось.
Распрощавшись на пороге дома Тета Пи Омега с деканом, я поспешно нырнула за дверь и там с облегчением выдохнула под неодобрительными взглядами нескольких сестер.
— Ты клеишься к профессору Лестеру? — осведомилась Клара Рид, третьекурсница с нашего факультета.
— Боже упаси, — пробормотала я, — даже не вздумайте приписывать мне такую пошлость, как роман с преподавателем.
Пока поднималась по лестнице на второй этаж, чувствовала, как в спине прожигают дыру несколько негодующих взглядов, и еще поди разберись, что их конкретно так расстроило — тот факт, что, возможно, пытаюсь заигрывать с деканом, или же то, что я назвала пошлостью любовные отношения с преподавателем.
Конечно, я понимала, что частенько девушки пытаются решить свои проблемы с учебой, выбирая наряд пооткровенней, а то и заводя отношения с кем-то из профессоров, или же, напротив, мудрые наставники решали, что можно использовать свои возможности и закрутить с девицей помоложе к общей выгоде… Подобное порицалось, и если интрижка всплывала (а интрижки имеют свойство всплывать, как бы их ни прятали), влетало разом всем участникам. Но запретный плод, а заодно и простой способ решить те или иные свои проблемы, все еще манил многих.
Я же предпочитала просто прилагать максимум усилий и уповать на собственные трудолюбие и упорство. Скажем так, выигрывать при такой стратегии удавалось не всегда, порой и по носу получала, но всегда получалось утешиться тем, что я в любом случае очень хорошая девочка, примерная студентка и образец для подражания.
Вот только как же мерзко понимать простую и горькую истину: человек, который не отличался честностью и не мог считаться образцом для подражания вообще ни для кого, тот, кто едва походя не пустил мою жизнь под откос, в итоге стал всеобщим любимцем, получил богатство, титул и еще один бог ведает, что.
Разве это вообще справедливо? Книги, фильмы, священные тексты — все это твердит, что добро восторжествует, а зло будет наказано, но ведь в реальности так не происходит! Хотя святое писание вроде бы говорило о выдаче бонусов за праведную жизнь только после смерти…