Ау! Как же рука болит! Боль нарастала постепенно, начиная с середины дня. Была нужна перевязка, но сделать ее не было никакой возможности. Ныть и плакать во время церемонии — тем более. О, нет, если еще раз заведу конечность за спину, ослепну от боли. А еще мои бедные ступни, вбитые в тесные колодки с фантастически-длинной шпилькой. Опять-таки осязаемую боль от них я почувствовала где-то в полдень, но так резко и основательно, что едва не упала на ровном месте. Неловко дернув рукой очередной крючок, я все же зажмурилась от вспышки, ойкнула и завалилась на кровать. Ногам стало полегче, зато кровь от раны замызгала платье. Нет. Одной мне не справиться. Надо попросить Ладера. Но его постоянные намеки на замысел провести настоящую брачную ночь меня пугают.
Ладер Кроин
Скрестил руки, запрокинул голову немного в сторону и искоса наблюдаю над потугами Мэри развязать, расстегнуть, расшнуровать эту головоломку под названием «корсет». Было бы всё это безумие спереди, были бы у нее и шансы, а сзади и на спине, шансов нет. Ну же, гордая моя, попроси! Не пыхти как сердитый ёжик, и не морщись, словно тебя слепит солнце!
Но вот девушка ойкнула, упав на кровать и схватилась за предплечье. Доигралась. Из-под узкой ладошки весело прочертила стрелку по гипюру капля крови. Рану вконец натерло тканью.
— Помогу. — я не спрашиваю. Я утверждаю. Все как обычно.
Осторожно приподнимаю ее замученную, и разворачиваю спиной к себе. Окидываю взглядом фронт работ. М-да: всё стратегически-важное замуровано основательно. Но ничего, и не с таким справлялся… как давно это было?
Действую не спеша и аккуратно. Нагнувшись, потому что жену себе выбрал ну прямо миниатюрнее некуда. Её прическа щекочет мне подбородок и закрывает часть обзора. Отвлекшись на мгновение, осторожно вынимаю шпильки, отстегиваю заколку, не без наслаждения наблюдаю как тяжелая белокурая копна волос спадает на плечи и спину, а Мэри облегченно выдыхает. Наверно, тяжело было ходить с этой «башней» на голове целый день.
Волны волос, безусловно великолепны, но сейчас они плотно закрывают фронт моих работ. Едва касаясь плеч, завожу пряди вперед, обнажая полурасстегнутую спину. Девушка настолько худа, что позвонки беззащитно выпирают под бледной кожей, покрытой мурашками, то ли от холода и страха, то ли от моих движений. Непослушная прядь возвращается обратно, но я её безжалостно откидываю, вызывая новую девичью дрожь. Безумие, снова не понятно чего дрожит! Всех моих женщин бросало в дрожь от удовольствия. А эту от страха. Ладно, представлю, что тоже от удовольствия.