Прямо сказать, ее квест воспринимался иногда – во всяком случае, ею самой – скорее, как игра чем, как подвиг. Но начался-то он, если не лукавить, с крови, причем с большой крови. Кровью и завершался. И это следовало иметь в виду, отмечая победы и празднуя триумфы, обнимая любимого и идя с ним под венец.
"История в багровых тонах... "
Однако историю пишут победители. Мысль почти банальная, но, по сути своей, правдивая. Так все и происходит на самом деле, и, когда все закончится, ее историю запишут цветной тушью на девственно-белом пергаменте, расцветив виньетками и узорами на полях страниц, украсив рисунками и переплетя в шагреневую кожу, инкрустированную серебром и перламутром и украшенную накладками из золота и драгоценных камней. Запишут, куда они денутся, если ей все-таки дано победить. А кровь... Что ж, кровь и смерть вечные спутники успеха, особенно в эти, богом проклятые, темные века.
"Триумфаторы, мать нашу! Бетховен! Бронза и мрамор... Тьфу ты! Напиться, что ли? Или не стоит? Ведь, если дашь слабину, враз сломают, не правда ли?"
– Хорошо! – сказала она, вставая из кресла. – Мы пойдем на Вюрцбург, и да, мы будем венчаться в Эрфурте в Северекирхе... Если...
Она хотела сказать, "если Бог поможет", но вспомнила вдруг о ревнивых богах севера и закончила свою мысль несколько иначе.
– Если соблаговолит улыбнуться Хозяйка Судьба!
14
Что ж, Дамаль оказался прав: врагов вдруг не осталось, вернее, повывелись, не пережив поры военных невзгод, те, кого следовало опасаться всерьез. Остальные же – а их все еще оставалось достаточно много – не только не представляли опасности, но и не вызывали к себе малейшего интереса. Все пути, таким образом, оказались открыты. И даже по бездорожью и в распутицу, армия двигалась вперед бодрыми маршами, захватывая изредка, по самым разным причинам, города и замки, погромыхивая оружием в мелких арьергардных и фланговых стычках, в меру зверствуя и мародерствуя, но чаще демонстрируя дисциплину и порядок и проявляя соразмерную эпохе и обстоятельствам гуманность и великодушие.
Однако, если военные действия, в сущности, прекратились, все остальное присутствовало в ассортименте. Армия шла через разоренные земли. Ее поливали холодные дожди, преследовали снежные бури и ледяные паводки. Волчьи стаи выходили на дороги, и чумные поветрия пытались накрыть бредущие на юг колонны. Но и это еще не все. За полтора месяца пути Елизавета пережила три засады и чертову дюжину покушений. Два раза ее пытались отравить, один раз – зарубить топором, а желающих потыкать в ее прекрасное, но замерзшее и усталое тело ножиком, оказалось аж целых семь. Испанская дага, баварский кошкодер, швейцарский басселард, новгородский засопожник, шотландский дирк, австрийский мизерикорд и венецианская чинкуэда – в общем, хоть коллекцию собирай, но Елизавете было не до смеха. Кто-то поджог дом, в котором она ночевала, а буквально через два дня рухнул под копытами лошадей конвойной сотни мост через ущелье. Деревянные сваи оказались подпилены, а лететь вниз, на острые камни пришлось бы никак не меньше шестнадцати франкфуртских локтей. Собственно, это и случилось с тремя ее дружинниками, и выжил лишь один из упавших. Так что мирной прогулкой этот марш через Германские земли не был. Всюду мерещилась кровь, отовсюду грозила опасность, везде могла ожидать Елизавету западня: дерево, упавшее на лесную дорогу, арбалетный болт, пущенный с крыши дома в маленьком провинциальном городке, или банда головорезов, попытавшаяся перехватить ее конвой в вечерней мгле. И вот что удивительно. Казалось, все эти люди и сами не ведают, что творят. Не знают, зачем или ради чего идут на смерть. Они – если удавалось взять их живыми – умирали долго и трудно, но ничего путного рассказать не могли даже под пыткой. Однако в тот момент, когда "заговорщики" подпиливали сваи моста, отравляли колодцы или метали стрелы, делали они это со всей серьезностью и с очевидным желанием уложить Елизавету – "молодую и красивую" графиню Скулнскорх – в могилу и закопать поглубже. Но не судьба! Елизавета оказалась на диво живучей. Ей сопутствовала удача. Англ-хранитель летел за ее плечом, или это древние боги Севера охраняли избранную ими деву-воительницу – в любом случае, Елизавета пережила все засады и покушения и в начале эйнара, который германцы вслед за латинянами звали январем, армия вышла к Кобленцу.