Елизавета посмотрела на генерала, скользнула "робким" взглядом по Грете и Беате – те были невозмутимы и, кажется, вполне довольны жизнью, – и взялась за яйцо "в мешочек". Сейчас, после душа и прочих "утренних забот", она чувствовала себя гораздо лучше и даже начала испытывать легкое чувство голода. Впрочем, известное дело молодость, как изволила выразиться однажды старая баронесса: аппетит, притом настоящий, а не "где-то так", тотчас обнаружился, стоило ей начать, есть. Два яйца, ломоть ветчины, сыры в ассортименте и белые булки с джемом и медом ушли под кофе со сливками нечувствительно, словно детский сон.
– У вас счастливая натура, сударыня, – покончив с завтраком, генерал перешел к коньяку и теперь раскуривал сигару. – Меня наши боги тоже не обидели, имея в виду, обмен веществ, но приходится осторожничать. Вы когда-нибудь слышали про холестерин? Нет? Счастливое дитя! – он пыхнул сигарой, заставив ее кончик вспыхнуть оранжевым и желтым, и окутался сизым дымом с запахом степного пожара.
– Как страшно жить, – без тени улыбки констатировала Грета.
– А давайте, съездим на Волчий холм! – неожиданно предложила Беата. – Там, небось, опять будут ловить вервольфов!
– Оборотней? – тут же заинтересовалась Тильда.
– Понарошку, – охладила ее пыл Беата. – Это всего лишь народный обычай. Жгут костры, поют страшные песни и "ловят" волка-оборотня в чащобе у подножия скалы.
– Ну, не скажите, госпожа ротмистр, – ухмыльнулся в усы генерал. – Холм оттого и зовется волчьим, что с него волки на луну ночью воют, а последнего оборотня, как рассказывал мне покойный батюшка, поймали всего восемьдесят лет назад. Чащобы же те, да будет известно некоторым недостаточно образованным гражданам королевства, тянутся через всю Швабию до земель франков и угров, и еще древние римляне полагали алеманов народом склонным к колдовству и темным искусствам.
– Днем вервольфы не охотятся, – припомнила Елизавета.
– Оборотни и вовсе не охотятся, – бросила, как бы невзначай, Грета. – Они убивают.
Конюшням замка Энтберг могли позавидовать любые две другие. На выбор и вместе. Они были великолепно устроены, но главное – населены невероятной красоты и стати животными. Генерал, как выяснилось, являлся знатоком и ценителем лошадей и держал небольшой, но преуспевающий конный завод.
– Боже! – воскликнула Елизавета, не сдержав эмоций. – Это же кнабсдруппер, ведь так? Я не ошибаюсь?
– Да, госпожа Кейн, – довольно улыбнулся в седые усы барон фон Байер. – Это настоящий фламандский кнабструп, – и он ласково погладил пофыркивающую лошадь-далматинца по щеке. – Однако мои конюшни славятся не этими редкими породами, а немецкими полукровными лошадьми. Впрочем, сударыня, если желаете, я могу приказать оседлать для вас именно Астарту. Какое седло предпочитаете, женское или обыкновенное?