и другими товарами, которые из‐за их тяжести или по какой-либо другой причине было невыгодно переправлять на другой берег. Часть доходов от этой торговли шла князю Грузинскому
[153].
Братья Грузинские сразу показали свой крутой нрав. В 1789 году, когда только вступили они во владение Лысковом, приехали к ним из макарьевской уездной управы судебные исполнители – исправник, сотник и канцелярист суда. Приехали описывать за долги часть села. Братья (тогда еще был жив Александр) описывать никого не пустили, а Георгий каждого еще и собственноручно избил. Несчастного канцеляриста бил, ругал последними словами и спрашивал, как смел он сюда приехать. Исправника князь и вовсе потащил на конюшню. Тот упирался, поскольку понимал, что дело пахнет вожжами, а то и розгами. Князь позвал дворовых на помощь… Уж как там было на конюшне, исправник никому не рассказывал, а только той же ночью ползком, задами огородов ушли судебные исполнители. По другой версии, люди князей Грузинских гнали исправника четыре версты от усадьбы до пристани плетками. Так или иначе, больше охотников описывать имущество князей Грузинских не находилось.
Кабы в то время существовало кино, то его можно было бы снимать в имении князя Грузинского без всяких репетиций. Однажды он подарил тому самому исправнику, который насилу от него ноги унес, дорогого коня и тут же исправника высек, потому что тот осмелился в его присутствии дареному коню заглянуть в зубы. Тут уж нижегородский губернатор костьми лег и довел дело до суда и обвинительного приговора. Правда, приговор привести в исполнение не смогли, поскольку князь так подмазал уездных макарьевских чиновников, что те оформили его как покойника. Георгий Александрович устроил себе пышные похороны и три года жил, с позволения сказать, на том свете. Было все это в последние годы царствования Павла Петровича. Как только его сын взошел на престол, князь сам себя воскресил. Александр Первый воскрешенного князя амнистировал.
Георгий Александрович был, как сказал бы Митя Карамазов, широк. Слишком даже широк. И никакие власти не могли его сузить. Князь любил жить на широкую ногу. Во время ярмарки он держал в своем имении открытый стол для всех. Для тех, кто был ему знаком лично, столы были накрыты во дворце, а для всех остальных в парке. А еще хор, а еще театр, а еще псарни, а еще конюшни… Широкая нога требовала денег. Надо сказать, что князь по части добывания денег был довольно изобретателен. При этом рамки закона он легко раздвигал руками, а если и это не помогало, ломал их, а обломки отбрасывал в сторону.