Камбуз был практически опустошен солдатами, поэтому Орландо пришлось обыскать практически все помещения мостика и хозяйственного блоков. В одной из кают он и обнаружил припасы: пять банок консервов, которые он употребил одна за другой, и сладкое печенье, которое Орландо оставил на потом. Каков был его план? Наверное, он рассчитывал связаться с большой землей или запустить двигатель, предпринять какую-то попытку избежать столкновения с вооруженными, непонятно одетыми людьми, которые ничего кроме оторопи не вызывали.
Разумеется, рация не работала, топливные баки сухогруза оказались опустошенными, и вот Орландо задумчиво жевал консервированный тунец, глядя на то, как последняя лодка с солдатами и грузами отходит от корабля. Между тем сухогруз все ближе подходил к загадочному берегу, и с высоты рубки проглядывался рисунок улиц между контейнерной застройкой, некое подобие площади и выделяющийся на общем фоне «район» острова, где виднелись строения, напоминающие обычные дома – с двускатной крышей.
До Орландо уже доносилась музыка, играющая на острове – до берега оставалось не более километра. Через пару минут на берег высыпали люди – они занимали каждый свободный клочок пространства, стояли на крышах контейнеров, сидели, что называется, друг у друга на головах. Орландо поднялся, чтобы отыскать карту или какой-нибудь атлас или хоть что-то, что могло бы объяснить открывшееся зрелище. Он сумел отыскать навигатор – причем бытовой, не морской, припасенный будто на крайний случай в рубке корабля. Навигатор включался, но спутники не ловил, поэтому не показывал даже координат. Тут Орландо почувствовал движение и понял, что горизонт земли не совпадает с плоскостью корабля. Почему-то он, серфер, не распознал этого «ногами», вестибулярным аппаратом, а смог уловить только глазами. Судно медленно кренилось на левый борт. Орландо, благо, он кое-что соображал в морской практике, тут же смекнул, что кингстоны открыты. Он бросился вниз, перепутав лестницу и все, наверное, возможные двери, добрался до трюма, откуда слышался свист и клокотание воды, рванул оттуда наверх, и снова ошибся, заметался, но все же нашел палубу – правда, не в том месте, где входил в надстройку; промчался вдоль борта в поисках спасательной шлюпки, и нашел, но, добежав до шлюпки, немедленно заключил, что спуск на воду будет слишком заметен. Орландо бросился обратно в надстройку – за спасательным комплектом, который видел в рубке. Пока взлетал по лестнице, понял, что геометрия опять изменилась, лестница начала крениться вместе с кораблем, и уже отчего-то не на бок, а вниз, в сторону кормы, поэтому Орландо пару раз споткнулся, но все-таки разыскал спасательный комбинезон, принялся натягивать его там же, в рубке, и понял, что напрасно – крен увеличивался уже стремительно. Орландо все-таки доделал дело, сорвался назад, но стало сложнее – костюм был плотный, тяжелый, сковывающий любые резкие движения. Палуба уже кренилась нешуточно – уклон достигал 15 градусов, и Орландо инстинктивно двинулся к носу сухогруза, который был ближе к воде, но только на носу понял, что там вообще нет трапов, а высота все еще порядочна… Наконец, он оказался на трапе с правого борта, отчего-то помедлил – не хотелось нырять в эту странную мусорную кашу, и все же прыгнул. Конечно, напрасно он избрал правый борт – ведь судно было повернуто к берегу левым. Орландо пришлось плыть – и даже не плыть, а скорее ползти по бесконечному полю пластика в сторону океана – ведь около корабля находиться было опасно.