Со скрипом встал и потащился к дивану в гостиную. Сбросил ботинки и плюхнулся вниз лицом на мягкую кожу широкого лежбища. Сил у меня больше не осталось.
***
— Вставай! Петр, вставай! Стучат!
— Кто стучит? Зачем стучит? — спросонок не понял я, и только когда проморгался и как следует вгляделся в повисшее надо мной лицо Аны, все вспомнил. Это теперь не Ана. Это Анна. Бедная девочка сейчас наверное в раю. Это для меня рая не будет, а она в своей жизни ничего плохого не совершила! Она обязательно должна отправиться в рай, или получить новую жизнь — красивую и счастливую. Иначе нет в мире справедливости — от слова «совсем».
Впрочем, я и так знал, что никакой справедливости в мире нет — кроме той, что ты творишь своими собственными руками. Но хотелось верить, что это все-таки не так.
— Это Хельга — вмешался в разговор призрак.
— Открой ей — попросил я Анну, и та тут же повернулась и пошла к двери.
Хельга ворвалась как обычно — ураганом, не разбирая дороги едва не пуская облачко пара, как чайник с кипятком. Увидела Анну, хотела что-то сказать, но я тут же ее перебил:
— Быстро! Говори, что хочешь сказать! Ану не трогай — пожалеешь. Ну?!
Хельга многообещающе посмотрела в лицо служанки, прищурилась — молча, ни единого слова в ее адрес не сказала, и обратила свой взор на меня, валяющегося на диване:
— Ректор вызывает. Насколько я поняла — это насчет дуэлей. Иди скорее, там что-то важное! А с тобой (это она Анне) мы после поговорим! И как тебе не стыдно находиться в номере господина в таком виде?!
Только сейчас я разглядел, что Анна вообще-то практически голая — в одних трусиках. Перепачкана мыльной пеной, кое-где бурые пятна, волосы на голове спутаны, будто валялась в стогу с любовником. Мда…вид еще тот! Хельга точно решила, что мы тут с ней кувыркались!
Впрочем — мне сейчас наплевать. Не до того. Не до бабских разборок — это точно. Есть дела и поважнее…
— Разрешите войти?
— Войдите, курсант Син! — ректор был торжественно спокоен, и мне показалось, что он нарочито-торжественно спокоен. Каждый играет свою роль в жизни — иногда достоверно, иногда переигрывает. Этот человек еще не из худших, вполне нормальный, дельный мужик. А то, что он считает меня источником своих неприятностей — так я и есть этот самый источник. Ну вот как кой черт ему все эти волнения, передряги? Да еще и дочку его трахаю. Или…трахал. Еще не решил насчет нее.
— Вызывали, господин ректор? Я весь внимание! — кланяюсь, но не слишком низко. Типа знаю себе цену, но очень уважаю собеседника. Этикет — есть этикет. Ректор смотрит бесстрастно, но мне кажется — оценил мои старания. Ох уж эти условности… Впрочем — а что, на Земле не было условностей? Не расшаркиваются перед сильными мира сего? Просто здесь это более четко выражено.