Второе звено наносило удар по центру серой змеи.
Время их «дежурства» заканчивалось через пятнадцать минут. Уже отходя от плацдарма, Егоров увидел колонну транспортных ПС-84, идущую встречным курсом ниже.
«И надежды пехоты на летчиков не напрасны!» – заключил Николай.
После прибытия на аэродром комполка поздравил личный состав с выполнением очередного «важного и ответственного» задания и добавил, что если ничего экстраординарного не случится, то скорей всего через три дня полк убудет на базу, в Вязьму.
В тот же день Николай получил сообщение от Лены. Точнее, от тестя. Тот стал дедушкой, а Николай соответственно отцом. Лена родила дочь. По договоренности с ней дочь получила имя в честь неминуемой и долгожданной победы – Виктория.
17 июня 1942 года.
Район г. Мариенвердер
И эту атаку отбили. Хотя объективно основной вклад в это внесла авиация. Смирнов впервые так отчетливо и масштабно смог увидеть действия авиации и результат. Судя по тому, что артобстрел быстро затих, штурмовики свою первую задачу выполнили – артиллерию разгромили. В это время девять троек бомбардировщиков засыпали боевую линию противника бомбами, полностью дезорганизовав пехоту и нанеся существенные потери бронетехнике. Все же пятьдесят или стокилограммовые авиабомбы – весомый аргумент в чистом поле, где негде спрятаться. А потом после ухода бомбардировщиков по немцам прошлись еще и штурмовики, сбросив просто невероятное количество мелких бомб, которые как ковром накрыли поле боя.
И все же десятка два самых отчаянных и хитрых сообразили, что единственный шанс на спасение – это сближение с русскими и надежда, что русская авиация не станет бомбить своих. Да! Там их тоже русские танки могли сжечь, но в этом случае хоть что-то зависело и от умений и опыта экипажей. Сложно сказать, думали они так или просто действовали инстинктивно, но и в этом случае шансов у них не было. Как только первые цели появились из клубов пыли и дыма, отрывисто загрохотали танковые пушки и через несколько минут замолкли. Цели закончились.
Смирнов снова приказал сменить позиции. По рации запросил данные о состоянии танков засады – все доложились об исправности и возможности продолжения боя. Доложил о результатах боя в штаб. Там подтвердили получение доклада и в свою очередь проинформировали, что на северном фасе плацдарма наши подразделения уже отступили на одну позицию. Есть потери. И тут же порадовали сообщением о прибытии подкрепления.
Действительно, через час по броне его танка кто-то застучал чем-то металлическим. Смирнов, приоткрыв люк, увидел лейтенанта-пехотинца и стоявший в отдалении взвод. Лейтенант доложил, что взвод под его командованием прибыл на усиление подразделения. Смирнов дал команду «вольно» и, спрыгнув с брони, предложил лейтенанту закурить. Сам он не курил, но фронтовой опыт подсказывал, что курево – лучший способ расположить к себе человека, поэтому табак как довольствие получал и с удовольствием угощал курящих в подходящие моменты. Оказывается, лейтенант еще сегодня утром, так сказать, служил в Минске. Он сам и весь личный состав были из запасного батальона Гвардейского Особого корпуса РГК. Все проверки они прошли, и их готовили в качестве пополнения соединений корпуса. Смирнов из этого сделал заключение, что все имели боевой опыт. Это было плюсом. Минусом – весь батальон был частью временной, и, естественно, сколачивания подразделений не было. То есть по факту это был не полноценный взвод, а группа ветеранов в количестве взвода. Их батальон подняли по тревоге ночью, выдали двойной боекомплект, сухпай на несколько дней, и без тяжелого оружия все три роты транспортниками перебросили сюда. Самое страшное для него было – сам полет. Он никогда не летал. Но сейчас уже пришел в себя. Кроме его взвода еще два усилили засады в Рыхлава и Пененжково. Кроме их батальона прибыло около трех рот десантников – их сбрасывали на плацдарм с парашютами.