На засады на просеках Сергей выделил четыре танка. Два танка второго взвода поставил на юго-западную окраину городка.
Все увиденное подняло настроение, и даже мелкий моросящий дождик, закрывший небо для авиапомощи, уже не расстраивал так, как десять минут назад.
КП комбата он нашел на второй линии обороны в подвале каменного дома. Там царила обычная суета: вызывали кого-то связисты, то и дело входили и выходили солдаты и офицеры, посреди подвала стоял стол, за которым сидел старший лейтенант и что-то писал в толстую тетрадь, заглядывая на расстеленную перед ним карту. В углу стояла притащенная, по-видимому, из дома деревянная кровать с пуховыми подушками и периной, на которой кто-то спал, накрывшись с головой шинелью. Спал одетым, только рядом с кроватью стояли офицерские сапоги с намотанными на голенища портянками.
Комбат, крепкий молодой майор, которого Смирнов знал в лицо, в это время что-то разглядывал в стереотрубу через пробитую в фундаменте дома амбразуру. Прервал доклад Сергея и первым протянул ему руку.
– Ну как, танкист? Как думаешь, скоро начнут?
– Не знаю. Два часа назад чистили городок у нас в тылу. Готовились серьезно, а там две сотни инвалидов с винтовками и несколько сотен раненых.
– Это не показатель. А вот здесь все будет всерьез. Бить будут со всей мочи. И скоро. Потому как понимают: чем дольше нас не трогать, тем глубже мы закопаемся, и тогда нас не сдвинуть. Ты-то сам как думаешь? Танки удержишь? А то ведь полноценно окопаться моя пехота не успеет. Зайдут их «панцеры» на позиции батальона и закатают в наших же окопах.
– Может, танков и не будет.
– Сам веришь, что говоришь? Немцы и без танков? Нет! Танки будут! Сколько? Не знаю. Надеюсь, что ты и мой ПТВ справятся. Надеюсь. А пехоты я не боюсь: у меня на два километра фронта больше шестидесяти пулеметов. Это без твоих стволов.
Помолчали.
– Вот черт! Небесная канцелярия, мать ее за ногу! На стороне немцев играет! Это я умом сейчас понимаю, что это для нас минус, а год назад ровно наоборот – радовался такой погоде. Инстинкты заставляют радоваться. Я ведь войну начал на Юго-Западном. На Украине. Полк НКВД. Командиром роты. И там немцы нас сверху изрядно поддавливали. Неприятные ощущения, я тебе доложу! Кажется, каждый самолет целит в тебя, каждая бомба – твоя. Ранение получил уже в боях в Коростеньском УРе. Тогда я уже убитого комбата сменил. В госпитале отлежался. Потом Особый отдел, проверки – и в Корпус попал. Приехал сюда, ну представился, все как положено. Удивило, что в расположение корпуса, далеко в тылу попал, как на секретный объект. Хотя почему как? Он и есть такой. Думал, батальон дадут. Дали роту. Пришел знакомиться – рота в парке на обслуживании техники. Пришел в парк – мать честная! В осадок выпал! Я столько техники в одном месте никогда и не видел! А потом второй раз выпал – когда на ротные учения роту на полигон вывел, а там 134-й полк отрабатывал тему «Усиленный МСБ в наступлении». Причем наступали они с танковой ротой Т-72 в направлении исходного положения моей роты. Естественно, без стрельбы – чисто отработка взаимодействия и порядок движения в атаке. Я тебе доложу, пренеприятнейшие ощущения! Лучше пусть немцы идут. Они мне привычней. А ты как в Корпус попал?