Вернемся к вопросу огласки информации о сепаратном мире. Еще одним последствием этого, возможно, станет отставка ряда лиц в Британии, замешанных в переговорах, и ослабление английского влияния в правительстве Германии. Поэтому надо подсказать господину Беку, чтобы он не зевал. Если, конечно, он хочет быть главой свободной и независимой Германии.
5 ноября 1942 года.
Берлин
Граф фон дер Шуленбург обедал в любимом кафе на Вильгельмштрассе. Все было как обычно. За исключением того, что за соседним столиком сидели двое мужчин в свободных костюмах и шляпах с совершенно невыразительными лицами. Они не пили кофе и не обедали. И даже не курили. Они внимательно следили за всем происходящим вокруг графа в готовности действовать, оберегая его от любой возможной опасности. С недавних пор такие люди стали тенями графа. И он уже стал к ним привыкать. Пост и время обязывали.
– Господин граф! – отвлекла Шуленбурга от мыслей официантка, обслуживающая его. – Для вас заказали вот это!
И официантка, смущаясь, поставила на стол чашечку кофе. Смущалась она, потому что знала, что граф не любит кофе с молоком, а именно он был в чашечке.
– Кто заказал? – уточнил граф, оглядывая посетителей кафе.
– Вот, – официантка повернулась в сторону столика в углу и растерянно продолжила: – Там господин сидел.
– Хорошо! Благодарю! Посчитайте мне и этот кофе, – улыбнувшись юной барышне, приободрил ее граф.
– Господин оплатил кофе, – уточнила девушка.
– Тогда еще раз вас благодарю, – и граф отпустил официантку.
В этот день он закончил свои дела раньше обычного. В 19 часов в парке у него была назначена встреча, которой он с тревогой в душе ждал уже почти неделю.
На аллее все было как и всегда. Навстречу попадались старушки, идущие парами и оживленно беседующие на темы, в основном связанные с войной и с родственниками. Иногда попадались молодые мамы с детскими колясками, смотревшиеся как нечто чуждое и удивительное в это страшное время.
«А жизнь идет!» – удовлетворенно отметил про себя Шуленбург, глядя вслед одной такой матери.
На крайней скамейке аллеи традиционно играли в шахматы двое стариков.
«Точно! Как будто и нет войны! И англичане бомбить Берлин после смены власти перестали. А русские никогда жилые кварталы и не бомбили», – продолжил размышлять граф, подходя к клумбе, которой аллея и заканчивалась.
Человека из Москвы не было. И тут его окликнули:
– Господин! Не рассудите ли нас, стариков, чье положение, по вашему мнению, более предпочтительно? – обратился к нему один из шахматистов, сидевший спиной к охране министра.