Согласно моему плану холопов должны были эвакуировать в Псков, на склад «Карельского кваса», где они будут в безопасности. Фрэнка должна была подстраховать Таисия Подскокова-Кабаневич. Предполагалось, что она подскочит кабанчиком и телепортируется к дальнобойщику, когда Фрэнк приедет в моё поместье.
Я бы уверен, что Прыгуновы прямого конфликта с Кабаневичами зассут и в присутствии Таисии точно никого убивать не станут. Прыгуновы, конечно, высоко прыгают, но Подскоковы-Кабаневичи явно прыгнули выше них и по богатству, и по своему положению в местной клановой иерархии.
Единственным и главным косяком моего плана оставался тот факт, что я клятвенно обещал Таисии, что погашу все расходы на транспортировку и содержание моих холопов. Причём, в ближайшее же время и в двойном размере.
Как я это сделаю — я понятия не имел.
Ну и плевать. Там уже разберемся.
В любом случае, потерять своих последних, и так немногочисленных холопов было гораздо паршивее, даже чисто с экономической точки зрения. Не говоря уже о моральной стороне дела. Крепостные же — тоже люди, хоть местные законы так и не считают, поэтому мне не хотелось, чтобы Прыгуновы их перерезали.
Я дал Фрэнку все необходимые инструкции, а еще попросил его подвезти до дома попа, а также извиниться от моего имени за то, что я не вернул батюшке его бэху.
Судя по всему, я теперь, вдобавок ко всему остальному, еще и торчал отцу Антонину автомобиль. Впрочем, тут я не был уверен — возможно, магократы в этом мире отдавать долги попам не обязаны. Кроме того, тачку по факту расколошматили Прыгуновы, а не я.
В любом случае, возвращать батюшке ту груду металлолома, в которую его бэху превратили барины-лягухи, было бы просто невежливо. А въезжать на ней в Псков — так и вообще опасно.
Я бы на месте местных гаишников, например, сразу расстрелял такое говно еще на подъезде к городу. Чисто для профилактики.
Поэтому раздолбанную бэху я бросил в полях. Потом я захватил с собой Дрочилу, поймал попутку — очередного дальнобойщика, только это вёз уже не квас, а мороженые органы для трансплантации, вырезанные у холопов — и отправился в Псков.
В Пскове у меня было два дела. Во-первых, надо было уже вытащить наконец сестрицу из злачного места, куда она угодила, а во-вторых, я намеревался, несмотря на поздний час, растолкать писаря и узнать, не оставили ли мне родители капиталов.
Уже на подъезде к Пскову я убедился, что правильно сделал, что не стал въезжать в город на убитой бэхе.
Это было бы просто невежливо, ибо этом мире Псков выглядел гораздо солиднее, чем в моём родном. Я бы даже сказал, что Псков здесь напоминал не себя самого, а скорее Москву из моего мира или вообще Вашингтон.