— Я забираю сестру, баронет, — заявил я Жирославу, — Без обид. Но она несовершеннолетняя.
— Еще как совершеннолетняя, по законам Пскова, — заспорил Мартыханов-Заклёпкин, — И никаких прав её забирать у тебя нету. Вот пусть батя ваш приходит, тогда и поговорим.
Я пожал плечами, а потом быстрым движением запрыгнул прямо на стол, опрокинув пару бутылок с пивом. Расплескавшееся пиво оросило штаны одного из корешей баронета.
Я схватил сестру за руку, втащил её на стол, а потом аккуратно уронил девушку и взял на руки. Сестрица оказалась совсем легонькой, под ладонями я ощущал её полуобнаженное тельце, что было не так уж и неприятно.
Сестра завизжала, забрыкалась, а потом дала мне пощечину:
— Пусти, дурак! Не пойду, не хочу!
Я спрыгнул со стола вместе с Таней на руках:
— Ого, значит, всё-таки умеешь говорить и брата узнаёшь. Мы уходим отсюда, сейчас же. А будешь брыкаться — я тебя себе на плечо закину. Или Дрочиле вон отдам.
— А ну положил её! — взъярился барон, его товарищи повскакивали на ноги. Один из них даже извлек из-под пиджака самый настоящий ствол.
— Ребят, я не хочу драться! — честно пояснил я.
Вот только новых Прыгуновых мне не хватало.
Впрочем, это клубное быдло было все же повежливее Прыгуновых, но одновременно с этим вероятно и побогаче, и повлиятельнее. Так что конфликт с ними мне нахрен не сдался.
Сестра тем временем больно укусила меня за плечо.
— Сама напросилась, — я поморщился, — Эй, Дрочило, на тебе мою сестру. Дарю.
Я передал девушку Дрочиле, который тут же закинул её на плечо. Сестрица визжала и брыкалась, но само собой Дрочило на такие мелочи внимания не обращал. И кусать его тоже было бесполезно, Дрочило настолько туп, что даже медвежьего укуса не заметит, не говоря уже про укус юной леди.
Я уже собирался ретироваться и исчерпать инцидент, но в этот момент Мартыханов-Заклёпкин быстро шагнул ко мне и нанес смазанный и едва ощутимый удар мне в плечо. В воздух взметнулись сполохи фиолетовой магии.
Я попытался перехватить руку барона, но в этот момент время вдруг как будто замедлилось раз в сто, а потом вообще остановилось. Фигуры колбасёров замерли, дабстеп завис на длинной мерзкой ноте.
И посреди этого остановившегося времени я ощутил, что внутри меня поднимается нечто тёмное и жуткое. Нечто магическое, но не совсем. Скорее, какая-то мысль или воспоминание.
Перед моими глазами вдруг метнулась железная беседка из парка перед родовым поместьем Нагибиных. Я был в беседке, а Алёнка была в моих объятиях.
— Братик… — похотливо пробормотала Алёнка.
Я в ужасе отпрянул от девушки.