Я с трудом поднялся на ноги и поспешил покинуть танцпол, напомнив уставившимся на меня охранникам:
— Чё стоите? Скорую вызывайте. В ваш район же ездит скорая, я надеюсь?
***
Умывшись в туалете клуба и осмотрев себя в зеркале, я убедился, что физически почти не пострадал. Мелкие ранения, если и были, то уже регенерировали. Зато мундир на мне, уже о очередной раз, был разорван в клочья.
Я снял его и сунул его в мусорное ведро, а свои немногочисленные вещи переложил в карманы сорочки и штанов. Штаны, к счастью, порвались только на колене, так что были во вполне сносном состоянии.
Я напился воды из-под крана и, сбежав по лестнице, вышел на улицу, запруженную сбежавшими из клуба объебосами, видимо решившими продолжить веселье на улице.
Никакой полиции, разумеется, не было, судя по всему, копы в этот район не ездили, даже если предположить, что их вообще кто-то вызывал.
Мою сестрицу в компании Дрочилы я обнаружил в темном переулке за клубом, рядом с мусорными баками. Они были не одни, рядом с Дрочилой стоял мужичок в потертом лётном шлеме.
Судя по всему, Рокфор, тот самый холоп, который и позвал меня сюда спасать сестрицу.
Впрочем, на Рокфора из «Чип и Дейла» мужичок был похож только лётным шлемом. Сам он был мелким и щуплым, на вид лет сорока, борода, в отличие от большинства холопов, у него отсутствовала.
Сестра была занята тем, что снюхивала светящиеся крохи флекса с ладошки.
— Дай сюда, — я вырвал у Тани её сумочку и перетряхнул.
Но в сумочке наркотиков не нашлось, из неположенного сестре там была только пачка тонких дамских сигарет.
Я изъял пачку, одну сигарету тут же закурил сам, а потом вернул сумочку владелице.
— Может еще лично меня обыщешь, братик? — предложила Таня, поднимая руки вверх.
Вообще соблазнительное предложение, но я отказался:
— У тебя настолько облегающее платье, что нет смысла. Если ты не затолкала себе наркоту в естественные отверстия тела, конечно.
— А может и затолкала, — прощебетала сестричка, — Ты глянь. Ты же это любишь. Жирослав же правду сказал? Ты реально заставлял крепостную девку изображать меня и давать тебе?
— Ну что за выражения? «Давать», блин, — отмазался я от ответа, — Юные леди так не выражаются. И откуда вообще Жирославу это знать?
— Мартыхановы-Заклёпкины умеют видеть самые тёмные и стыдные моменты прошлого, дурень. Это их клановая способность, — рассвирепела Таня, — Да и не мог этот чепушила такого выдумать! Ты больной извращенец, вот что, братик. Знать тебя не желаю!
Я выкинул недокуренную сигарету и тяжело вздохнул:
— Послушай, Таня. Я должен тебе кое-то сказать. Очень неприятное. Наши родители… В общем, они мертвы…