Осмотревшись, я никаких гостей в салоне самолёта не обнаружил.
Уже рассвело, мы всё еще были в воздухе, внизу я разглядел какие-то речки, поля, автобаны и россыпь деревушек.
А вот рядом с нами в воздухе…
— Требуют, чтобы мы сели, барин, — доложил Рокфор.
Наш кукурузник теперь летел в сопровождении почётного эскорта, с обеих сторон нас взяли в клещи два истребителя.
И если вы сейчас подумали, что это были реактивные машины четвёртого-пятого поколения, то вы ошиблись, причем сильно. Нет, самолёты, грозившие нашему кукурузнику, можно было бы смело назвать артефактами Второй Мировой. Впрочем, я не был уверен, что в этом мире была Вторая Мировая.
Больше всего вражеские самолёты напоминали нацистские Мессершмиты, те, которые Bf 109, в России их еще называли Ме-109.
Только эти были выкрашены в черный цвет, а на боках и хвосте, вместо немецких крестов, располагались эмблемы, изображавшие черную мартышку в очках на оранжевом поле. Мартышка на эмблеме скалилась и бешено размахивала книжкой и арматуриной.
Эта макака меня несколько удивила, я бы скорее ожидал увидеть на вражеской авиации герб с кабанчиком Подскоковых. Впрочем, соображал я всегда быстро.
— Мартыхановы-Заклёпкины, — догадался я, — Рокфор, дай мне арбат.
— Что дать, барин?
— Радио, дурень. Хочу лично обкашлять вопросик.
Я схватил передатчик:
— Говорит барин Нагибин, Старший клана. Какого хрена вы нас сажаете?
— Приказ Авдея Миркевича, Старшего клана Мартыхановых-Заклёпкиных, Ваше Благородие, — прошипел из рации вражеский лётчик, — Садитесь. Немедленно. Или утилизируем ваш летающий металлолом. Прямо в воздухе.
— Нафига? — уточнил я, — В смысле, нафига нам садиться? Чё надо вашему Авдею?
— Что ему надо — барин сам разберется, — резонно сообщил мартыханий лётчик, — Когда сядете. А мой приказ простой — посадить вас. Или сбить. Минута на размышление. Аэродром в Перекюле, шесть километров к северу.
— В Хуикюле, — сообщил я макаке-летчику и отдал передатчик Рокфору.
Я повернулся к сестре:
— Ну, что скажешь, Таня?
— Ого, — удивилась сестрица, — Решил спросить моего совета, в первый раз в жизни?
— Конечно, — серьезно кивнул я, — Тут политический вопрос. Я уверен, что ты разбираешься в таком лучше меня. Я не особо шарю в местных клановых раскладах, честно говоря. Так что скажи, насколько серьезна угроза этого ублюдка?
Таня улыбнулась, по-моему, впервые за все время, что я был с ней знаком. Улыбочка у неё была милой и белоснежной, хотя и отдавала типично нагибинской дерзостью.
— Мы над землями Жаросветовых, — крикнула сестра, пытаясь переорать шума мотора, — И никаких прав сажать нас тут у Мартыхановых нет. Они беспределят, братец!