Но тот без труда справился с его атакой. Перехватил запястье, крутанул руку сначала в одну, потом в другую сторону и жестко бросил Грейсона на пол, так что из него чуть дух не вышибло. Оглушенный падением, он не смог помешать противнику, когда тот вколол ему в руку иглу шприца с неизвестной жидкостью.
Затем мужчина повернулся, чтобы уйти, но Пол попытался схватить его за ногу. Враг ответил точным ударом в печень, и Грейсон снова тюфяком рухнул на пол. Незнакомец, даже не оглянувшись, вышел из камеры, а Пол мог лишь проводить его взглядом. Он успел разглядеть татуировку уробороса на шее у противника до того, как тот захлопнул дверь.
Через несколько мгновений Грейсон почувствовал знакомую теплоту, расходящуюся по всему телу. Лицо покраснело, кожу начало покалывать, и мягкая пелена дурмана окутала его.
Пол много лет принимал наркотики, постоянно нюхал красный песок, но некоторые предпочитали им колоться. Раствор порошка, вводимый прямо в вену, был настоящим бальзамом для тех, кто уже не мог обойтись без более мощной дозы.
Грейсон сжался в комок и закрыл глаза, отчаянно пытаясь защититься от того, что с ним произошло. Он ведь завязал с наркотиками. Прошел через жуткую ломку, но поборол и физическую, и психологическую зависимость, отказавшись от дурмана ради спасения дочери. Он стал другим человеком, чтобы Джиллиан не было стыдно за него.
И вот теперь всего одним уколом разрушено все то, чего Пол добился. Ему хотелось завыть от отчаяния, от возмущения этой чудовищной несправедливостью. Он даже открыл рот, но вместо крика лишь слабо хихикнул. Волна эйфории уже захлестнула его.
Почувствовав, как наркотик разливается по его венам, он вздрогнул от наслаждения в сто раз более сильного, чем можно получить, просто вдыхая порошок. Несколько минут он пребывал в полном экстазе, но вскоре ему уже хотелось повторить. Каждой клеткой своего организма Грейсон наслаждался мгновениями блаженства и в то же время мечтал о новой дозе.
Глаза его остекленели, на лице застыла глупая улыбка. Пол попытался подняться на ноги. Выбитая коленная чашечка должна была невыносимо болеть, но наркотик не пропускал в мозг сигналы о боли. Все еще хихикая, он рухнул обратно на койку и удовлетворенно прикрыл глаза.
Затем, сквозь красную пелену, снова послышался все тот же шепот. Только теперь Грейсон его прекрасно понимал.