Он был замечательным рассказчиком, изображал в духе Шукшина нравы людей из глубинки, сокрушался по поводу ситуации в деревне, где мужики спиваются до потери человеческого облика...
Я все просила Андрея – писать и писать, тем более, что в своих «охотничьих рассказах» он обнаружил замечательный слог, завидную наблюдательность и взгляд на жизнь из какого-то своего ракурса. Он выделялся из всех своим особым «лица не общим выраженьем». Однако засесть за писательское дело мой брат так и не успел.
* * *
История моего двоюродного брата Юрия Лебедева, так же, как и я, выросшего в Переделкине, в нашей семье, куда его каждое лето привозили с бабушкой родители, к сожалению, типична для многих и многих тысяч граждан Санкт-Петербурга, переживших в зрелом возрасте эйфорию начального этапа перестройки. В начале 90-х годов, когда некоторые наши ушлые граждане, будучи у власти и не растерявшись, взяли твердый курс на личное обогащение и тащили все подряд, другие – менее оборотистые – погружались в безвылазную нищету. Предприятие «Светлана», где в качестве ведущего инженера работал мой двоюродный брат, раньше обслуживало не только космос, но и обычные человеческие нужды и выпускало, например, бытовые электроприборы и лампочки. Однако лишившись госзаказа, предприятие полностью разорилось и было расформировано. Весь инженерный корпус был пущен на ветер и выгнан на преждевременную пенсию, а электролампочки мы стали покупать в Китае и в Польше.
Куда прикажете деваться мужчине под шестьдесят, чье высшее образование никому не нужно, а к физическому труду он не приспособлен?! Слава богу, по великому блату мой брат устроился в Русский музей сидящей «бабушкой-смотрительницей», но поскольку вскоре выяснилось, что в силу домашнего воспитания экспозиция музея знакома ему не хуже, чем иному гиду, а к тому же он довольно свободно знает английский, начальство повысило его в должности и теперь он – администратор по приему иностранцев, а также людей с ограниченными возможностями. При полной парадной форме, в фирменном мундире с галунами он встречает гостей и провожает их в залы.
Все же приятно, что некоторые истории наших дней имеют «хеппи-энд»!
* * *
И вот еще одна судьба, кровно связанная с Переделкином.
Он был из породы «рассерженных». Я имею в виду Юлиу Эдлиса. В последнее время он был рассержен буквально на все. На порядки в стране, но это мы вынесем за скобки... В особенности на Союз писателей, превратившийся в сборище непримиримо настроенных людей, сгруппировавшихся в отдельные фракции. Из Союза писателей он вышел и вступил в ПЕН-клуб.