Надо сказать, что бригадир-то наш был человек вполне образованный и начитанный и кроме того дружил со штабным писарем, от которого знал еще много такого, о чем простой солдат и слыхать не слыхивал.
Глядит на женщину ротный бригадир, а между ног у него пожар. Везувий целый. Но на ум-то всё равно, с горем пополам, путные спасительные мысли лезут о суккубах там или инкубах. Кто из них на чем специализировался, ротный бригадир не помнил, но все остальные детали их недвусмысленной деятельности память обрисовывала достаточно ярко.
А женщина всё молчит и молчит, и так развратно улыбается, что вся одежда у ротного бригадира колышется и сама понемногу с тела сползает.
Понимает бригадир, что бежать надо отсюда, подальше, а сам прирос, и, как магнитом, женщину притягивает.
– Эй,женщине, ты чего немая, что ли? – хрипло выдавил из себя ротный бригадир. – Чего молчишь-то? Не молчи.
А женщина лишь улыбается и улыбается, и уже прямо вплотную подошла и руки на плечи положила.
«Эх, была не была, – подумал ротный бригадир, – не могу, черт возьми, больше терпеть, да и тетка вроде согласная».
И только он, значит, на неё по-мужски навалился, как слышит – патруль идет. Дело-то было в первую мировую войну, недалеко от Пловдива.
Патрульных всегда издалека слышно, ходят они шумно с матерками, с плевками, с отрыжками и прочими серьёзными мужскими достоинствами, то ли для страху, то ли от страха.
И вот шаги их совсем рядом. Смотрит ротный бригадир, а женщины-то и нет. Лежит на каменном мосту лицом вниз, без штанов и специфично конвульсирует один без необходимой напарницы.
«Бог мой, совсем я спятил! – вскакивая, испуганно подумал ротный бригадир. –Что же делать-то? Обратно бежать, что ли?»
Подходит к нему патруль. Проверили документы, выяснили что, куда и как. Посмеялись, то да сё, пятое да десятое.
Успокоился ротный бригадир, полегчало ему, да и до города уже рукой подать. Желания хоть и поубавилось, а зазря возвращаться не хочется. Постоял он ещё с патрульными, покурил с ними и побежал опять к городу.
Только голоса патрульных стихли, как видит ротный бригадир опять ту женщину впереди. Стоит она у дерева, привалившись к стволу так развратно, что у растения листья в мелкую дрожь бросает. Стоит она и ждет.
А женщина симпатичная, молодая, такие к себе за всю войну бригадира и близко не подпускали, такие всё больше с офицерами или со смазливыми штатскими по ресторанам и театрам таскаются. С другой стороны, какая же это женщина, если даже при самом невнимательном и ничем не вооруженном взгляде, и глупой козе станет понятно, что это и не женщина вовсе, а черт её знает кто.